«Надо выпить горячего чаю», – пробубнил внутренний голос. Он стал цепляться за свое интригующее воспоминание, или, скорее, ощущение – вспомнить он не мог даже предмет, что-то основное, от чего можно было бы оттолкнуться. В общих чертах он видел все свое вчерашнее веселье. Весь день был приблизительно перед глазами, ночь рисовалась чуть четче, чем день. Но тут не было ничего такого, что вызывало бы такие странные ощущения. От прошедшей ночи осадок в целом был, как обычно, неприятный. Да, веселились, кутили, но теперь все это прошло и скоро будни. Потрачены деньги и с ними будут серьезные перебои впереди. С кем-то снова поругался… От этого сердце сжалось. Зачем? Ради чего говорил о вещах, которые дороги сердцу в таком виде, в котором вообще уже говорить сложно. И все равно ведь уже и не слушал никого, значит, поругался сам с собой. Замечательно, нужно попытаться помириться с собой…
Что же это может все-таки быть? Такие редкие… Да, довольно редкие ощущения. Неясно даже – приятное это, или что-то отвратительное щекочет в груди. Какая-то новость? Интересное предложение? Гениальная идея? – такое бывало во времена вдохновения. Но что же могло такое произойти? Может какая-то девушка? В общем, тоже неплохо. Если какая-то девушка способна была вызвать такие эмоции, то надо непременно ее найти!
Но никакой такой девушки он не помнит вчера. Ни такой и никакой вообще девушки он вчера у себя не помнил. Он принялся было рисовать в воображении всевозможных красоток разных видов и стилей, но после нескольких легких набросков оставил это. Само настроение в последнее время было у него тревожное, там не было особенно места для флиртов. Он часто впадал в воспоминания или наоборот грезил, рисовал какие-то события, могущие еще произойти. И которых он бы желал. Но часто эти рисунки из более-менее конкретных, пейзажных, переходили постепенно в некие абстрактные формы, в конце концов, визуально практически неразличимые. Это была последовательность каких-то полотен со смешанными цветовыми оттенками, иногда с вкраплениями каких-то реальных образов. Несмотря на неопределенность визуальную, они приводили его в различное эмоциональное состояние. И угадать, куда вынесут эти лабиринты подсознания, было нельзя. Иногда можно было очнуться в тоске, иногда – в состоянии агрессии. А в лучшем случае, что бывало – в состоянии дикого ликования и радости. Наиболее важной реакцией этих грез для него считалось побуждение к действию.
Вдруг он почувствовал, как