Мы собирались ещё несколько раз без преподавателя, в основном болтали, курили, иногда мы с Пеликаном джемовали – он выдавал отличные импровизации, лидировал, а я под него подстраивался. Потом у нас отобрали инструменты – они были собственностью школы – и мы перестали туда ходить. Саксофон был личным инструментом Пеликана, также он неплохо играл на тромбоне. Я не умел играть больше ни на чём, поэтому иногда просил Пеликана сыграть – слушать хорошую игру мне очень нравилось.
Но живой музыки становилось вокруг нас – и в нас – существенно меньше, однажды она прекратилась совсем. Мы заходили к Пеликану в дом (частный дом в коттеджном посёлке), поднимались на второй этаж в его комнату и играли в плэйстейшн, нинтендо и хрен знает что ещё – у него было всё.
– Рэ, пойдём покурим!
Пеликан заметно картавил – и это был ещё один повод для подколов. Но не было бы их, если бы не его реакция – он сначала смеялся (типа понял шутку и умеет смеяться над собой), потом вспыхивал и через пару секунд становился серьёзным, как школьный учитель, увидевший кучку говна на своём стуле. Лицо не выражало эмоций, но глаза по–прежнему горели. Он глубоко затягивался и со свистом выпускал дым обратно, щурясь и подтягивая сползающие штаны. Мы курили в просторном туалете рядом с его комнатой, но никакой вентиляции там не было, дым разъедал глаза, впитывался в одежду и мне приходилось чаще её стирать.
– Рэ, а что там Дэнни? Давно его не видел.
– С ним всё нормально, немного замкнулся в себе после того, как стал свидетелем повешения Вика.
– Вик..
– Ну тот самый, который хотел играть в нашем оркестре, но что–то там не получилось.
– И он из–за этого что ли?
– Нет.
– А из–за чего?
– Пеликан, я не знаю. Я ведь тоже с ним тесно не общался. Дэнни говорил, что у него нашли ВИЧ.
– Бля.. ВИЧ, значит. И Дэнни видел, как он повесился?
Дэнни знал, что Вик повесится. Они дружили давно и доверия в их дружбе было больше, чем в подавляющем большинстве семей. Вик не сказал Дэнни об обстоятельствах заражения, рассказал только о результатах анализов. Попросил не уговаривать, не злить попытками уговоров, просто не расстраивать в его последние несколько дней. Когда Вик написал завещание (кремация, никаких крестов и кладбищ, никаких обрядов, никакой церкви) и передал его Дэнни, они сходили в лес и определились с местом. День они выбрали заранее – 29 ноября. Как Дэнни вообще согласился на подобное – я не знаю. Я хорошо общался с Дэнни, но до уровня их дружбы с Виком мне было далеко. Как только они вышли из подъезда, пошёл сильный дождь,