В ходе сеансов мы бесконечно возвращаемся к его детству и юности, ведь, как известно, все проблемы родом оттуда. Сайман – бесконечный пациент, из-за его зажатости сложно докопаться до сути проблемы, тем более, что в разговоре он склонен плести такие «кружева» и так ловко уходить от темы, что нить повествования начинает теряться. Лечить его уже кажется совершенно дохлым номеров и наши встречи сводятся к тому, чтобы Сайман выговорился хотя бы о насущных трудностях и ушёл домой с облегчением. Так вот не в меру «правильный», всегда так бережно относящийся к чужому времени, сейчас Сайман безбожно опаздывает на… Короткий взгляд на часы. Девятнадцать минут!
Откладываю в сторону ручку и блокнот для записей, и начинаю собираться. Кабинет оглашает громкий стук в дверь, после чего она фактически сразу открывается. На пороге виновато улыбающийся Сайман.
Сразу замечаю странности: обычно пациент стучится тихо, а заходит несмело, даже после того, как разрешишь ему войти. Взгляд его, хоть и несколько смущенный, направлен прямо перед собой, хотя на моей памяти он редко поднимал глаза от пола. Весь вид Саймана кричит о какой-то внутренней перемене, он немного взъерошен и выглядит так, словно его резко вырвали из круга кадрили; ухмылка, хоть и немного виноватая из-за опоздания, но радостная в противовес обычной «улыбке Пьеро», в глазах искорки… жизнь!
Не смотря на явное хорошее расположение духа клиента, хмурюсь столь стремительным изменениям. Неспроста…
Сайман путано извиняется, лопочет что-то о «потерянном счёте времени» и «счастливых, не наблюдающих часов». Едва сдерживаюсь от едкого замечания, но это было бы крайне непрофессионально. Вовремя успеваю изобразить на лице спокойствие и лёгкую заинтересованность. В этот момент пациент непривычно шумно в едином порыве изрекает: «Я свободен, доктор! СВОБОДЕН!»
В замешательстве предлагаю ему прилечь на кушетку, располагаюсь напротив. Не припомню, чтобы он упоминал о желании освободиться от чего-то…
Работа? Кажется, она его вполне устраивала, спокойная и не пыльная. Как не странно, не смотря на своё стремление к получению от жизни сплошных пятёрок, Сайман не стремился к карьерному росту. Может быть у него и были какие-то амбиции, но он профессионально справлялся с их удушением в зачатке и предпочитал высокой должности своё спокойствие и минимизацию стрессов.
Семья? Сайман неженат, а его отношения с родителями выгодно отличаются от проблемы «отцов и детей». Конечно, не без эксцессов, но, судя по рассказам пациента, он любим и всячески оберегаем старшим поколением, как единственный ребёнок в семье.
Учёба? Осталась позади! Он имеет два высших образования, оба с красными дипломами, плюс школа с медалью; ещё один плюсик в копилку ранее упомянутого синдрома. Но с этим бзиком мы, вроде бы, уже разобрались.
Друзья? Тут всё просто: у Саймана нет близких друзей, за одним единственным исключением, но, на сколько известно, и оно уже осталось в прошлом, лишь подтверждая правило. В основном знакомые и коллеги. Будучи ботаником и козлом отпущения ещё в школьные годы, частенько унижаемый успешными одноклассниками, пациент с опаской относится к людям и редко кого-то к себе подпускает, «дует на воду». Но в жизни этот факт не сильно мешает Сайману, так как он интроверт, да ещё и с большим количеством увлечений и интересов. Ему есть куда бежать от жестокого мира, хотя это вполне может считаться косвенным признаком лёгкой шизофрении.
Тогда что? Любовь?! Пациент даже на дружбу не осмеливается. Самым ярким его амурным приключением можно считать многолетнее увлечением какой-то актрисой из ближнего зарубежья. Но кто стихов не пишет в девятнадцать лет?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.