Мы зло свое всегда сорвем на бабах,
За унижение унижая их.
Они не ропщут. Но в лихие годы
Не мощью крепостных богатырей
Спасались православные народы,
А добротою русых дочерей.
Я поклоняюсь их великой силе,
Без них, своею матерью клянусь,
Давным давно бы развалилась Русь!
Молись на дочерей своих, Россия.
Перелистал журнал начала века,
Что новостями старыми набит:
Эмир бухарский посещает Мекку,
Князь Трубецкой племянником убит.
Читаю сводки отгремевших войн:
Давным-давно забыты эти битвы,
Как много
Крупно набранных имен,
Которые навеки позабыты.
Не пожалел редактор разворот
Для фоторепортажа про кронпринца –
Сидит, стоит, глядит на самолет,
Красуется на палубе эсминца.
Строк десять нонпарели про Кюри
И новый элемент таблицы – радий,
А в основном – цари, цари, цари,
Со свитой, на прогулке, на параде…
А впрочем, и из нынешних газет
Нельзя узнать – какой оставим след.
Царей от века принято хулить.
За ликом их в тени другие лица,
Дворцовых коридоров холуи,
Которых царь ослушаться боится.
Когда во Пскове вышел на перрон
Уже не царь, а гражданин Романов,
То оказалось, что держался трон
Корыстолюбием приближенных кланов,
Которые использовали власть
Для умножения своего достатка,
Под лозунгами новыми велась
За новый трон решительная схватка.
Потом, когда окончились бои,
Впиталась в землю кровь, остыла память,
На сцену вновь поднялись холуи
И стали новых идолов чеканить.
На книжном рынке прошлым летом
Купил «Войны гражданской» том,
Где были многие портреты
Чернильным мечены крестом.
Как будто в битве за свободу
И воплощение мечты
Народ вели «враги народа» –
На них поставлены кресты.
Когда по букварям учили:
«Мы не рабы, рабы не мы», –
Покорно трупами мостили
Гнилые трассы Колымы.
Теперь, дозволенно смелея,
Грохочут громы без дождя.
Но смотрит из-за мавзолея
И днесь гранитный лик вождя.
Мемуары
Неувязки и с валютою,
И с визою.
Свет я видел в основном
По телевизору.
Обещали: будет жизнь
Хорошей песнею.
А теперь сижу и жду,
Когда на пенсию.
Воду хлебом закушу,
Укроюсь рубищем,
Мемуары напишу
О светлом будущем…
Приученный с дошкольных лет
В непогрешимость взрослых верить,
За старшими ступая в след,
Себя стал их аршином мерить.
Они определяли долг,
Я