Фикса хотел что-то ответить, но Кувалда продолжил, – ты, наверное, хочешь, чтобы в районе думали, что мои люди полные отморозки? Ты в команде, или ты сам по себе? Так и скажи тогда, что ты сам по себе и честный фраер. Может, ты хочешь, чтобы на улице говорили, что Кувалдовские живут не по понятиям?
Воцарилось молчание. Затем Кувалда продолжил, – а если твою сестру кто-нибудь будет за сиськи трогать, а потом по морде ей врежет, тебе понравится? Я не удивлюсь, если завтра тебе какой-нибудь фраер лезвием по горлу проведёт.
– Ладно, я был не прав, давай забудем, – сказал Фикса и протянул вторую бутылку водки Хромому – давай, открывай, наливай.
– Я всё, – сказал Кувалда. – Ты за руль не садись бухой, – сказал он Фиксе, – вон на диване заночуй у Хромого. Я пойду домой, с утра подъезжай часиков в 11-12 в кафе к Лысому, с утра я там буду.
– Так давай я такси вызову, – предложил Хромой.
– Не надо, прогуляться хочу. Надышался тут ваших сигарет. Давай, покедова, – сказал Кувалда и вышел.
Все знали, что Кувалда арендовал квартиру на бульваре Шмидта и был временно зарегистрирован в ней, но где ночует Кувалда, знал только его лучший друг Лысый.
Пятница.
Матильда проснулась от громкого звонка телефона. Солнце ярко светило сквозь шторы. Матильда посмотрела на часы – было 10 утра. Она потянулась и хотела ещё минут десять понежиться в кровати, но громкие звуки телефона были против её желаний. Матильда встала с кровати, накинула халат и не торопясь направилась в ванную комнату. Она долго смотрела в зеркало, затем села на край ванной и заплакала. Это длилось недолго, буквально через несколько секунд Матильда взяла себя в руки, умылась и привела себя в порядок. Когда она вернулась в спальню – телефон уже умолк. Матильда села к трюмо и глядя в зеркало стала думать, что она может сейчас сделать в этой ситуации. Матильде было уже 26, но в отражение зеркала на Матильду смотрела симпатичная молодая двадцати трёхлетняя блондинка с опухшей верхней губой. – Да, подумала Матильда, здесь трудно что-то исправить и дня три придётся не выходить из дома. Размышления прервал громкий звонок телефона. Матильда сняла трубку, – Алё. В ответ она услышала, – Алло, Матильдочка, дорогая, что случилось? У нас через час в компании встреча с нами, депутатами, здесь же телевизионщики, журналисты уже собрались, пресса, так сказать. – Арнольд Вениаминович, я болею. К понедельнику буду здорова. Сейчас плохо себя чувствую.
Арнольд Вениаминович понял, что что-то случилось. Матильда не могла внезапно заболеть, и ни разу он не видел её больной, слабой или в плохом настроении.
– Хорошо, я перенесу мероприятие на понедельник, или даже лучше на вторник. Если отсутствует генеральный директор компании, то встреча с депутатами переносится, это нормально. Сейчас я хочу тебя увидеть. Сейчас приеду, – и Арнольд Вениаминович положил трубку. Арнольд Вениаминович