«Увы, – подумал Кристиано, – я напал на кладезь премудрости, и вот я приговорен к каторжным работам в рудниках, ни больше ни меньше, как какой-нибудь сибирский ссыльный!»
Это открытие оказалось тем более жестоким, что Маргарита как раз прошла мимо и была уже в конце галереи, болтая с дамами и кавалерами, которые с нею раскланивались, видимо направляясь в танцевальную залу, куда барон отнюдь не собирался за нею следовать. Они уселись в одной из полукруглых амбразур галереи, у печки, укрытой ветвями тиса и терновника вперемежку с оружием и чучелами голов диких зверей.
– По всему видно, что вы человек очень разносторонний, – начал Кристиано, которому хотелось избежать в эту минуту ученых разговоров. – Разумеется, вы к тому же еще и умелый охотник, и меня только удивляет, откуда у вас на все находится время…
– Почему вы решили, что я охотник? – удивился старик. – Ах! Вы, верно, сочли меня виновным в убийстве этих зверей, чьи отрубленные головы так грустно взирают на нас своими янтарными глазами? Вас ввели в заблуждение: я в жизни не охотился. Мне претят жестокие развлечения. Я посвятил себя изучению бесчувственных, но богатых недр земного шара.
– Простите, господин барон, я подумал…
– Но почему вы зовете меня бароном? Никакой я не барон, правда, король пожаловал мне дворянство и орден Полярной Звезды в награду за мои труды в фалунских копях. Как вам, конечно, известно, я был профессором горного института в этом городе; это не дает мне права на титул, но с меня довольно небольших привилегий, ценных в глазах гордой касты, мнение которой я, впрочем, ни во что не ставлю.
«Должно быть, я обознался, – подумал Кристиано, – ну, раз так, то надо поскорее отделаться от этого ученого мужа, если только я смогу разыскать его потом».
Но он внезапно переменил решение, видя, что Маргарита возвращается и медленно, поминутно останавливаясь, направляется как будто к тому месту, где он сидит. Теперь он думал лишь о том, как бы поладить с геологом, чтобы тот и представил его, если это будет возможно, как человека благородного звания. Он сразу же приступил к делу. Он знал больше, чем нужно, чтобы задавать умные вопросы. Еще утром, пробираясь через Фалун, он спустился в глубокий рудник и подобрал просто так, для своего удовольствия, несколько образцов пород, к величайшему возмущению Пуффо, который поглядывал на него как на повредившегося в рассудке. К тому же он прекрасно знал, что если ученый обуреваем тщеславием, то достаточно с должным почтением выслушать его речи и дать ему возможность поговорить о своей науке, чтобы он счел вас за человека очень умного. Так оно и получилось. Не дав себе труда осведомиться о том, как зовут его собеседника, откуда он родом и чем занимается, профессор пустился в подробное описание подземного мира, на поверхности которого он интересовался