– Сколько же у тебя интересного! – уважительно оценил майор и осторожно поставил вазу на место.
– Раньше в Анголе были замечательные музейные редкости. Потом их стащили в крепость. Сейчас там музей ФАПЛА. Знаешь?
– Нет. Мне в Луанде было не до музеев.
– И не ходи. Оттуда уже все растащили…
– Кто?
– Иностранные друзья новой власти. Всю историю на сувениры извели, – вдруг посерьезнев, с вызовом сказала Ана.
Найденов боялся смотреть в ее сторону. И не потому, что был замешан в вывозе ценностей, а уж слишком его волновала едва прикрытая нагота девушки.
– Ладно, не будем об этом, а то еще обидишься. Садись, сейчас сделаю кофе.
Стоило Ане пройти мимо него и присесть возле магнитофона, как Найденов впился в нее взглядом, оценивая грациозность и легкость каждого ее движения.
Послышались тяжелые трудные звуки народной мелодии. Ана резко поднялась, полы рубашки кокетливо порхнули перед восхищенным взглядом майора. Независимой стремительной походкой девушка направилась в кухню. Оказалось, что сзади белый треугольник был так же мал, отчего ее тонкие с едва намеченными икрами ноги начинали свою восхитительную длину прямо от острых лопаток, четко обозначенных на спине.
Найденов почувствовал легкую дрожь и поспешно сел на тахту. «Что же дальше? Неужели она готова? Так сразу? И во сне такие радости не снились». Он закинул ногу на ногу, чтобы хоть как-то обуздать зреющее желание.
Если разобраться, на телестудии его больше поразило то, что перед ним незнакомая юная белая женщина, а совсем не ее лицо и тем более фигура. Через какое-то время тщательно пережевывая холодную курицу, он даже отметил несколько великоватый для небольшого лица нос и слишком выдающийся заостренный подбородок. К тому же Ана казалась не столь стройной, скорее худой и угловатой, хотя тогда на ней были широкие белые шорты и желтая рубашка со множеством карманов. Но почему же сейчас он не может оторвать от нее глаз и готов биться об заклад, что перед ним потрясающая красавица? В Уамбо полно негритянок с удивительно пропорциональными, пластичными и сексуально подчеркнутыми фигурами, но они ни разу не рождали в его душе подобного озноба.
Вообще, Найденов довольно спокойно относился как к присутствию женщин, так и к их отсутствию. Монотонность семейных отношений и эгоизм Тамары в постели притупили в нем сексуальные желания из-за постоянного предчувствия тяжелой и неблагодарной работы. И вдруг он почувствовал впервые, что задыхается от желания.
РУБЦОВ
Усилием воли Найденов прервал воспоминания и с надеждой взглянул на все так же неподвижно золотящийся океан. Раньше, когда он слышал выражение «океан любви», то относил это к какой-нибудь поэзии. Теперь же понял, что любовь и впрямь измеряется океанами, и что