– Так пригласи няню. Или тебе денег не хватает?
Легко сказать – няню! Конечно, Инга попыталась это сделать. Но ей катастрофически не везло на нянь, ну просто фатально не везло!
Инга вообще ненавидела хозяйство и не умела его вести. Едва выйдя замуж за Широбокова и перебравшись в его трехкомнатную квартиру, она договорилась с Зинаидой, двадцать лет убиравшейся в доме Ратниковых, что та теперь будет приходить и к ней, по новому адресу. С обедами Инга тоже быстро разобралась – благо, Широбоков обедал в основном в ресторане или в офисе. Она просто выбрала из моря зазывных объявлений одну фирму, предлагавшую вкусные домашние обеды, и время от времени заказывала их на дом. Еще до появления Тоши была куплена немецкая стиральная машина с сушилкой. Впрочем, пользовалась ею все та же Зинаида, это входило в условия договора.
Но найти няню оказалось просто невозможно, несмотря на обилие объявлений во всех газетах. Инге начало казаться, что все женщины без профессии, с неустроенной судьбой и расстроенными нервами подались в няни. По ее звонкам являлись такие дамы, что Инга, при всей ее житейской безалаберности, ни за что не доверила бы ребенка ни одной из них даже для короткой прогулки. Особенно одна была неповторима – с блуждающими глазами, дергающимися руками и испитым лицом, ну вылитая обитательница вытрезвителя!
Правда, однажды мама Эля сосватала ей интеллигентную старушку, но, как выяснилось, та была старой девой и понятия не имела, что надо делать с двухлетним мальчиком.
– Не понимаю, в чем дело! – возмущалась Эльвира Павловна. – Вот Ритулина дочка нашла прекрасную няню, та даже на дачу с ее Давидиком выезжает, и Зося тоже нашла, одна ты не можешь.
Инга и сама не понимала, почему ей попадаются какие-то клинические типы. И все в ее жизни происходит так нелепо… Вот она в толк не могла взять, что привело ее несколько лет назад в дом Широбокова. Но еще большей загадкой было для нее: зачем он-то женился на ней? От большой любви – что-то не похоже: он с самого начала был каким-то бесстрастным, а после рождения Тоши вообще мало стал бывать дома.
Но самое печальное заключалось в том, что Инга понимала: ей в общем-то безразлично, как относится к ней Широбоков, ей неинтересно думать о нем и ждать его, и беспросветная скука все больше охватывает ее…
Иногда Инга с тоской смотрелась в зеркало. Боже, в кого она превратилась! Ведь ей едва за тридцать, она довольно хороша собой, ей всегда говорили, что у нее оригинальная внешность – темно-русые прямые волосы, большие серые глаза почти у самых висков, слегка выступающие скулы… А когда она последний раз была хоть где-нибудь – в мастерской у модного художника, которых прежде знала наперечет, на приличном вернисаже? Да что там у кого-то, она и в своей мастерской не показывалась уже год!
Конечно, Инга не обольщалась насчет своего таланта, но все же – ведь у нее и выставлялось кое-что, и продавались картины. А теперь этот вечный страх