На следующий день он захотел найти старика, извиниться за выходку. Не зная, где искать, слонялся по гетто, покуда не добрел до ворот. Навстречу выезжал автобус, с окнами, закрытыми плотными шторами, сквозь прорези отчетливо виделись белые лица возвращаемых в Освенцим. Он спросил у охраны, увезли ли старика, разговор шел на английском, его не сразу поняли. Нет, не увезли, вчера он пытался покончить с собой, повесившись, его откачали, сейчас в лазарете на успокоительных. Вывезут позже.
Несколько дней прошли как в забвении. Звонил адвокат, настаивал, просил, намекал, молодой человек всякий раз отказывался общаться с ним. Нагибаться в поисках веры не хотелось. Сил не осталось. Совсем никаких сил.
– Я приехал сюда не за этим, – пытался он объяснить защитнику. – Я искал справедливости. Порядочности. Много чего. Но я не хочу получать надежду вот так.
– Постойте, вам надо немного подождать. Я подам апелляцию. В любом случае, я обязан ее подать, ведь вас перевели незаконно. Вы все равно будете в определенном выигрыше. Я предупредил Мари Дюмолан, вы ее знаете, чтобы заехала в миграционную службу вместе со мной. Понадобится отзыв от коммуны.
Попрощавшись, он отключил сотовый. В следующие два дня никаких звонков от адвоката не случилось, впрочем, он пропадал и дольше. А когда до решения суда оставалось трое суток, молодой человек решился. Написал СМС Мари, поблагодарил за все, собрал последние деньги и отправился через реку. Сотовый бросил по пути в квартал красных фонарей, больше ему не понадобится. План давно созрел, но оформился ясно и четко только этим утром, теплым, солнечным, когда так не хочется вставать.
В гетто охрана всегда строга с проверками, особенно к депортируемым ближайшим автобусом. Им вменялось в обязанность следить за попытками суицида, а потому у некоторых, кого врачи могли подозревать в стремлении свести счеты до отправки в Освенцим, отбирали шнурки, галстуки, все колющее и режущее. Вот только замок на крышу оставался таким же хлипким и ненадежным, открыть его можно хоть ногтем, хоть ударом ботинка. Раз или два в неделю вешали новый, но более ничего не менялось. Восьмой этаж, двадцать четыре метра, вполне достаточно. От двери до ближайшего края сохранилась тропка в пыли и грязи. Никто не слышит удара, даже живущие на первом.
Так и в этот раз. Его тело нашли уже утром, во время обхода.
Постелите мне степь
До места он решил добраться самостоятельно, несмотря на договоренность о машине. Позвонил из номера, извинившись, спросил, как лучше к ним прибыть. На сорок шестом автобусе, остановка «Промзона номер шесть» как переедете железную дорогу, через две остановки. Спуститесь с шоссе и, выйдя в переулок, пройдете вперед мимо пакгаузов до синего домика, он чуть в стороне от дороги.
– Все в порядке? – спросил знакомый голос на том конце, – Вы будете в указанное