Решив, что при таких обстоятельствах поезд ну никак не сможет двигаться дальше, Люба направилась обратно на поляну, чтобы еще раз насладиться этим чудом и собрать побольше орехов и ягод в дорогу. Вернувшись, оказалось, что поезд исчез. Люба бросилась в здание вокзала и столкнулась с его хранителем – тем самым молодым человеком, что закрывал двери их вагона еще десять минут назад.
– А куда делся поезд? – задыхаясь от волнения, спросила Люба.
– Ушел, – спокойно, с улыбкой ответил юноша, – но если Вы захотите, сможете его догнать.
Люба бросилась бежать. В поезде были дети, и она не могла их оставить.
– Если до следующей станции не догоните, садитесь на любой другой поезд! – донеслись до Любы наставления хранителя.
– Хорошо! Спасибо!
Уже через пару сотен метров Люба нагнала поезд и запрыгнула в последний вагон. Она была довольна. За детей она не волновалась, потому что знала, что им ничего не угрожает. Но понимала, что на этом пути она должна быть рядом с ними…
…Звонок будильника бесцеремонно ворвался в ее сознание. Открыв один глаз, Люба глянула в окно – привычная серая убогость города начала марта. Надо было вставать и ехать на работу. А ведь еще минуту назад она была окутана волшебством. Это несправедливо!
– Мозг, ненавижу тебя! – Люба со скрипом сползала с кровати.
– Что, Люб, опять он полночи о чем-то думал? – Философ знал вечную проблему Любы с засыпанием и сочувствовал ей.
– О ком-то, – вздохнула Люба и пошла в ванную.
Этот «кто-то» был из тех людей, встреча с которым происходит, на первый взгляд, совершенно случайно, но становится судьбоносной. Они были знакомы давно, жизнь каждого шла совершенно автономно друг от друга, но редкие встречи всегда приносили Любе чувство наполненности. Ощущение, что она не одинока и ее «странный» мир вовсе не странный. И что быть глубоким и чувственным не опасно. С ним – не опасно.
– Люб, разве тебе не понравилось? – Мозг с интересом наблюдал за сестрой, когда та заваривала чашку ароматного кофе, тонко нарезала любимый сыр и, наконец, сменила гнев на милость.
– Очень понравилось, очень. Только это слишком жестоко вырывать меня из сказки и кидать в хмурость бытия так сразу. То ли дело, когда я летала…
Однажды