Можно всю жизнь ненавидеть начальника, соседа, бывшего друга, – того, который был тебе другом, а потом украл у тебя диссертацию, например. Можно прожить с этой неприязнью всю жизнь, а причащение требует: «Хотя (желая) ясти (вкусить), человече, Тело Владычне (…) пёрвее (первым делом) примирися тя опечалившим (примирись с теми, кто тебя обидел)».
Апостол Павел говорит, что, «если возможно с вашей Евр. стороны, будьте в мире со всеми человеками»[51]. Это очень важная вещь. А все остальное – это дисциплинарные меры. Это примерно так же, как солдаты, например, ходят в форме, а не в чем хотят. Не было бы армии, если бы все ходили, кто в чем хочет, должны быть знаки отличия, некое единообразие. Это нужно по самой природе армии. Нужно застегнуться на все пуговицы и стать в строй.
Христиан можно сравнить с военнослужащими. Мы не махновцы, а регулярная армия. Наши молитвенные усилия – это то, что «застегивает» нас на пуговицы и «ставит в строй». Но это еще не делает нас теми, кем мы должны быть, – настоящими защитниками Отечества.
Горячее сердце и просвещенный разум
Военная служба, если мы продолжаем сравнивать ее с христианством, предполагает некие тяготы и лишения.
Война у нас одна, и каждый сидит в своем окопе. Наша война не против плоти и крови, но против дьявола, то есть властей тьмы века сего, мироправителей, миродержателей, как пишет апостол Павел в Послании к Ефесянам[52]. Это война с собой, пропитанным грехом, и с тем, как на тебя действует лукавый (а через тебя – на окружающий мир).
И еще у нас есть общие задачи, например, приходские, общецерковные. Возникла некая общецерковная беда или Церковь, допустим, возвысила свой голос в борьбе с абортами. Значит, твоя позиция не такова, что «меня это не касается, потому что я аборты не делала», или, как мужчина может сказать: «Я вообще аборт не могу сделать, при чем здесь я?» Нет, тут фронт общецерковной борьбы, некое общее движение. Мы будем деньги собирать, к примеру, на открытие христианского радио, или на развитие погибающих от буквальной бедности дальних приходов в каком-то регионе, или на развитие духовного попечения в тюрьмах.
Для членов Церкви это некий общий труд (хотя каждый имеет и свою личную задачу, свой «фронт работ» – себя, свою семью).
Для одного верующего общецерковный фронт великоват, но каждый солдат обязан знать, что общий фронт есть.
Солдат не обязан читать все штабные карты, вникать в детали наступления или обороны, но какую-то общую картину фронта он должен представлять. Нужно понимать, с кем вообще идет война и где, в какой точке фронта ты сам сейчас находишься. Мы, верующие, должны определять общие угрозы, враждебные христианству, общие тенденции жизни, что называется, «понять свое время».
Ведь