– Возможно ли, д’Овернь, – воскликнул он полусерьезным, полушутливым тоном, – чтобы вид твоей родной страны, которую ты посещаешь после продолжительного отсутствия, не мог вырвать у тебя ни слова, ни взгляда?
Граф д’Овернь поднял голову, рассеянно осмотрелся вокруг.
– Если бы мне предсказали пять лет тому назад, что со мной случится что-нибудь подобное, я дурно принял бы это предсказание и был бы не прав… – ответил он, грустно улыбнувшись. – Я печальный спутник для тебя, мой бедный Куси!
Ги де Куси беззаботно покачал головой.
– Печаль тем хороша, по крайней мере, – сказал он, – что она не заразна, как чума. Притом ты хранишь свою так глубоко в сердце, что даже будь она заразна, угрозы бы не было. Однако, если верить доброму менестрелю короля Ричарда: «Тот, кто делится печалью, находит облегчение, хранящий же ее в сердце своем, греет там жалящую змею».
– Он, может быть, прав, но я слишком завидую твоей счастливой веселости для того, чтобы нарушать ее рассказом о моих горестях.
– Моя веселость переносила более тяжелые удары и не поколебалась, – возразил Куси.
Потом, боясь, что оскорбил своего друга, он продолжал с живостью:
– Я не хочу этим сказать, что я остался бы равнодушен к рассказу о твоих печалях. Я не так сумасброден как кажусь, Тибо, и хотя охотнее бываю на пирушке, чем на похоронах, я умею, при случае, сочувствовать горестям друга и даже подать ему хороший совет.
– Ты мне это так часто доказывал, что я не могу этого забыть, мой добрый Куси. Но все твои старания были бы бесполезны, от моего горя нет лекарств.
– Полно! – сказал Куси, слегка пожимая плечами. – Нет ни одного происшествия на свете, которое не имело бы своей хорошей стороны, и если добрый рыцарь Самсон нашел мед в пасти льва, когда охотился с королем сарацинов…
– Ты хочешь сказать филистимлян? – перебил Тибо д’Овернь, не в силах удержаться от улыбки.
– Конечно, – отвечал Куси, нисколько не смутившись. – Если он нашел мед, то я всегда нахожу в несчастьях, случившихся со мной, предмет для какого-нибудь утешительного размышления. Один из моих друзей падет на поле битвы? Я благодарю Бога, что он умер не от чумы, как такое множество других, а как храбрый рыцарь с мечом в руке. Обманет меня жид? Я утешаюсь мыслью, что на том свете он непременно попадет в ад. Изменит мне любовница? Я тотчас возьму другую; а так как я всегда нахожу новую красавицей и считаю более верной, то не сожалею о той, которая меня обманула, будь это королева.
При слове королева яркий румянец выступил на лице графа д’Оверня, который пристально посмотрел на Куси, стараясь прочесть его мысли. Но тот не приметил ничего и продолжал таким же веселым и одушевленным тоном:
– Тебе следовало бы стыдиться, Тибо, ты поверг в прах больше сарацинов, чем привешено колокольчиков