Дневник: Воспоминания о кампании 1914–1915 годов. Анатолий Розеншильд фон Паулин

ему было разрешено присоединиться к дивизии, и он двинулся через Кракау обратно. Но, когда хвост его проходил через Кракау, по деревне был открыт огонь тяжелой артиллерии немцев. Полк лег и применился к местности, к счастью, поражений не было. Вслед за этим инцидентом он двинулся дальше и около 2 часов ночи стал на ночлег, где простоял до утра (23 августа). Затем продолжал движение на Астравишкен, куда пришел в 5–6 часов вечера. Помню, что полк двигался в полном беспорядке и с большой растяжкой. Я стоял на шоссе с генералом Орлом и полковником Войцеховским и пропускал Малоярославский мимо себя. Это тянулось так долго, что нельзя было и в полную темноту дождаться конца. Полк был расквартирован в д[еревне] Кл[яйн] Потаурн, к которой от шоссе вела очень грязная дорога, а в самой деревне было еще грязнее. На следующий день утром я ездил в полк, где служили благодарственный молебен, а еще через день присутствовал на утренних тактических занятиях двух батальонов. Пробелов в обучении было, конечно, много.

      Переход дивизии в Астравишкен

      22 августа приказано было перейти в Астравишкен. Дивизия выступила после обеда, колонна главных сил шла под начальством генерала Орлова[79]. Во время обеда штаба дивизии в Топлакене получено было известие об откомандировании обоих эскадронов Павлоградского гусарского полка и об отправлении их в Ин[с]тербург к штабу армии. Жалко было расставаться с этими отличными эскадронами и в высшей степени добросовестными офицерами. Поехали дальше на трех автомобилях: в новом я с офицерами генерального штаба, в Либавском – Савич, и в присланном из штаба корпуса – Лахтуров (дивизионный интендант). Мост через Прегель тотчас за Топлакеном был построен нашими саперами, которые помещались здесь же, офицеры – в доме лесника. Мне доложили тут, что офицеры сильно пьянствуют, пришлось сделать замечание. Долина реки была мокроватая, и проезд с автомобилями довольно затруднителен. Дорога в Астравишском лесу также тяжелая. Из этого леса я выезжал, когда уже стемнело; близ д[еревни] Кл[яйн] Грюнтан бывшие уже здесь квартирьеры артиллерии приняли нас за немцев и чуть-чуть не открыли огня из револьверов. К счастью, я остановился, чтобы спросить, что за люди. Помещение для штаба дивизии было отведено в плохоньком хуторке на шоссе в Гр[осс] Астравишкен, но удалось все же разместиться. На следующий день явилась сотня 3-й очереди Донского войска, которой командовал старый есаул, и в строю был один офицер, только что произведенный из младшего класса. Казаки старые, угрюмые, лошади слабые и тоже старые. Однако на произведенном им учении со спешиванием показались удовлетворительно. Разместились на хуторе в двух верстах от штаба. 23 августа дивизионный интендант Лахтуров привез нам из Инстербурга первую почту с самого начала войны. Я получил несколько писем от жены. Такое запоздание с письмами произошло потому, что направление нас в Вост[очной] Пруссии держалось даже от почты в большом секрете. Получили также несколько газет, поражали хвастливые оповещения главнокомандующего и оптимистический тон статей.