– Или уже сегодня, – зевнул Улит. – Вроде и спал, а ещё бы не прочь вздремнуть.
– Иэх! – кожисто-складчатое лицо Чикфанила просветлело. – Вспомнил, вы же новые жильцы! А Гумбалдун, скандалист и пьяница, пусть приходит, пусть платит за разбитое стекло. Дам вам совет, если вы когда-нибудь захотите содержать свой сонодом, никогда не допускайте, чтобы вам били стёкла и не платили за них, иначе быстро разоритесь. Я вот всё хочу изловчиться и придумать, как бы мне бить конкурентам стёкла и чтобы они платили мне за это, а? Хе-хе.
При свете фонаря взгляд Чикфанила казался вполне безумным.
– Похоже, у старика шарики за ролики закатываются, – прошептал на земном Улит.
Старец сделал нужные записи, а Улит заплатил 1500 ерджи, на месяц вперёд, или за три десятины, если считать муслинскими десятидневками. Десятины переходят в няши, месяцы. 24 няши составляют круг – муслинский год.
– Не хило тебя ободрал усатый, – заметил Верум. – Целую тысячу ерджи загнул.
– Ты редкий зануда, Верум, – покачал головой Улит и посмотрел на своего товарища как на безнадёжного дурачка. – У меня ещё 497.000, не считая мелочи.
– Всего-то? В выходные можно разгуляться и тратить по 50.000 за ночь. Айда в Язду, оторвёмся со шлюхами подороже!
– Умолкни, зануда! Тебе лишь бы со шлюхами отрываться.
– Ну да, угораздило меня родиться мужчиной.
Они взяли у Чикфанила ключ от номера, зажженный фонарь со спичками, которые хозяин вынес нарочно для них, и поднялись на второй этаж. Войдя в 22-ую гостеквартиру, Улит нащупал выключатель. Свет не загорелся.
– Ах да, – с досадой сказал он, – дань уважения ночному прошлому.
И ушёл с фонарём в дальнюю комнату.
– Это будет моя комната! – крикнул он оттуда. – Вот только где кровать? У тебя есть кровать?
– Нет. У меня только шкаф, стол и стул.
– И меня только шкаф, стол и стул.
Улит вернулся. Верум открыл шкаф и заглянул внутрь.
– Этот Чикфанил о кроватях и словом не обмолвился. Может, у муслинов принято спать на полу?
Верум вытащил и расстелил на полу крепко сбитый, но мягкий матрац, достал простыни и подушки с одеялом, сшитые из чьей-то шкуры с коричневым мехом. Улит безмолвно наблюдал за ним. Потом развернулся и ушёл в свою комнату.
– Замечательно! – он раздраженно пнул сумку. – С приездом нас в варварскую страну, где все спят на полу!
2. Особенности муслинских нравов
Улит, привычный к соблюдению режима дня, отчаянно зевал. Постелив на полу, он переоделся в ночную сорочку, забрался под одеяло и мгновенно уснул. Проспал недолго. Разбудили его непонятные и, главное, непрекращающиеся звуки откуда-то снизу. Хлопая спросонок глазами, он прислушался.
Звуки эти походили на заунывно-нарастающий и заунывно-стихающий вибрирующий стон голодной кошки, пятый день запертой в чулане. Ещё звуки отдалённо напоминали неторопливую игру на расстроенной скрипке. Резкий взвизг и заунывный вой. Короткая тишина. Взвизг и заунывный стон. Тишина. От жутких