Качаю головой. Телефонный звонок. Пытаюсь встать, Николас останавливает меня.
– Я принесу.
– Кто там?
Протягивает мне мобильник. Уверена, что выражение моего лица становится еще более отвратным.
– Папа. – Говорю сама себе. – Он никогда мне не звонит. – Беру трубку, осторожно, словно предчувствую, что не к добру это.
– Где ты?
Сердце колотится как бешеное.
– На ферме.
– Не ври мне, Саманта.
– Пап. – Это все что я могу сказать.
– Живо домой, где бы тебя ни носило.
Клянусь, все мои органы сотрясаются от звука его голоса. Хочется напомнить, что я давно выросла, но язык не поворачивается. Ощущение, будто я что-то должна, многое должна моим родителям, не покидает меня. Я ужасная дочь.
– Я.. я.. не могу.
– Я сейчас у миссис Макэвой, она говорит, ты исчезла несколько часов назад, возвращайся домой, тебя ждет сюрприз.
Конец вызова. Сердце грохочет. Не нравится мне этот тон и слово «сюрприз» мне не нравится. Почему отец приехал за мной на ферму?
Поднимаю голову, смотрю на парня, ждущего, что я что-то скажу. Еще один звонок. Не у меня. Ник достает телефон из кармана.
– Да мам. – Вздыхает, отходит в сторону. Разговаривает недолго. Возвращается.
– Мне нужно отвезти тебя домой. – Вижу, как сглатывает ком.
– Что-то случилось? – Тихо спрашиваю я.
Я словно запуганная серая мышка, ненавижу себя, ненавижу.
– Я не знаю.. Твой отец рвет и мечет, моя мать в бешенстве.
Она в бешенстве, потому что он со мной, она предупреждала меня, чтобы я не приближалась к ее сыну, миссис Макэвой знает кто я, Николас – нет.
– Это для твоего блага.
Киваю. Да, конечно, все для моего блага. Не впутывать бы тебя в мою жизнь, Николас Янг.
– Моя одежда?
– Немного влажная.
– Пойдет.
***
Кажется, мы ехали вечность, я смотрела в окно и думала о том, как впервые за пять почти с половиной лет отец позвонил мне, и что так сильно могло его разозлить.
– Останови здесь.
Мы приближаемся к соседнему дому посилившихся здесь восемь лет назад зажиточных мексиканцев.
– Я сказала здесь. – Сама не замечаю, как начинаю злиться. Николас кидает на меня быстрый взгляд, смотрит, сжав губы в тонкую линию, но продолжает ехать.
– Я подвезу тебя к дому, ничего плохого не случится.
Не будь так уверен, парень. Меня всю трясет от страха, когда мы приближаемся к воротам моего дома, я закрываю глаза, руки начинают дрожать, совсем как тогда пять лет назад, это было худшим кошмаром за все мои двадцать два. Я предчувствую что-то не очень хорошее. Отец стоит, сложив руки у себя на груди, словно он ждал меня несколько часов. У ворот двое мужчин в синей рабочей форме, они ничего не делают, кажется, все ждут меня. Господи, помоги. Я вижу это, и знаю, что Николас тоже видит, от этого меня бросает то в жар, то в холод, я не осмеливаюсь посмотреть на парня сидящего рядом, и не осмеливаюсь