Если колючек не заведете?
* * *
Ну, вот и ты узнал, что миру
Необходима доброта.
Жестоко проношу я мимо
Улыбку сомкнутого рта.
* * *
На меня, тоска,
Бери и властвуй.
Завтра вырвусь,
А сегодня – здравствуй!
Ты ведь тоже жизнь моя, тоска!
* * *
Стоят фонарей распятья
Вдоль прямолинейных кварталов новостроек.
Какие иконы будут висеть в этих домах?
Через 100 лет, через полвека, завтра?
* * *
Февраль, февраль… Усталая зима,
Библиотечный авитаминоз,
Не пишется, не любится, не спится
И старый год давно похоронен,
Февраль, февраль…
А где-то ждет Верлен.
* * *
Ты долго стоял под окном.
Тени моих деревьев проросли твою тень,
Последний луч солнца пригвоздил ее к земле,
Свет моего окна посадил ее за решетку —
И все-таки ты ушел.
Куда ты ушел? От меня?
* * *
Луна заплакала
И спрятала лицо в траву.
Сентябрь. Мой день рожденья.
* * *
Ночью одиночество не так опасно:
Ночью
Мои спящие глаза встречают твой взгляд,
Ночью
Мои руки тебя находят.
* * *
В года грядущего одиночества
Мне станут горше всех утрат
Не наши дни, не наши ночи,
А наши добрые утра.
* * *
Я плачу по тебе. Ты мне не нужен,
А я ночами плачу по тебе.
Во сне – так горько, горько…
Голубиная работа
Я летаю на спине
В голубом небесном небе,
В клюве вишенку держу.
Самолетик молодой
Пробежал неподалеку
И за облако нырнул.
Он торопится домой,
Он везет для нас приветы
Из далеких дальних стран.
Я домой не тороплюсь
У меня работы много:
Голубая-голубая
Голубиная работа —
В небе вишенку держать.
Прерванный сонет
В мгновенье вечера что вечности ничтожней,
Когда зеленая звезда обронит свет,
И щиколотку тронет подорожник,
Росой отметив босоногий след?
И вся тщета людей и суета планет —
Всего лишь пыль на крылышке тревожном
У мотылька: коснись неосторожно —
И цвета нет, да и рисунка нет,
И вся-то жизнь – как прерванный сонет.
Баллада о телеграмме
В ночь телеграмму принес почтальон —
Три слова: «Ваш друг в беде».
И в ту же минуту отброшен сон,
И страхов накинулся целый мильон:
Что, как, почему и где?
А младший мой сын, как назло, заболел
В эту осеннюю стынь,
То жаром он пышет, то бледен, как мел,
И врач от него отходить не велел,
Но остался