– Едрёна корень, – только и сказал он.
Все посмотрели в сторону тучи и работа остановилась.
– Чего встали? – крикнул дедушка, – надо до дождя успеть. Шевелитесь!
Все дружно принялись за работу. Пучки сена взлетали в воздух и опускались на большой стог, дедушка ловко укладывал сено и стог поднимался всё выше и выше.
Послышались дальние раскаты грома, на горизонте сверкали молнии. Туча с большой скоростью приближалась к работникам. Подул ветер и через некоторое время он уже начал превращаться в хороший ураган.
– Слезай, дед, – крикнул Корней, отец Паршека.
– Ещё чуток погожу, – ответил дедушка.
– Слезай, сдует! – опять крикнул Корней, но дед упрямо продолжал укладывать сено.
Ветер набрал силу и огромный стог сена, на котором стоял дедушка, как лёгкое пёрышко взлетел в воздух. Дедушка хотел лечь на стог, но было уже поздно – мощный вихрь поднял стог в воздух, и стог, несколько раз перевернувшись в воздухе, рассыпался на мелкие клочки, а дедушку тоже несколько раз перевернуло и бросило на землю.
Всё это видел Паршек из-под маминой руки, которая прижимала его к земле – как только ветер усилился, мать подбежала к Паршеку, повалила его на землю и легла сверху.
Туча уже висела прямо над ними. Полил сильный дождь, но мать и не думала вставать. Она закрывала своим телом Паршека и от дождя. Она знала, что такие сильные дожди идут не долго. Так и случилось. Скоро дождь кончился и все побежали к дедушке.
Он лежал на земле неловко подвернув левую руку под спину. Лицо его было синим как видно от удара об землю. Глаза закрыты, а в волосах запутались травинки. Он не дышал. Корней опустился к нему и приложил ухо к груди, потом встал, отвернулся и утёр рукавом набежавшие слёзы. Дедушка был мёртв.
Паршек было бросился к дедушке, но мать удержала его.
– Почему дедушка не встаёт? Почему не шевелится? Почему не ругается? – проносились в голове Паршека вопросы, потом до него дошло, что его любимого дедушки больше нет, что дедушка больше не встанет, не расскажет ему перед сном сказку про Ярилу. Паршек заплакал от горя и обиды. Мать погладила его по головке и прижала к себе. Сказать ей было нечего.
Прошло много лет, но Паршек, вспоминая этот случай, понимал, что именно тогда у него вместе с горем и страхом зародилось и загорелось зёрнышко идеи необходимости познания Природы и самозащиты от неё.
В психушке (продолжение)
Прошло несколько дней и Философу снова выпала возможность поговорить с Порфирием, который очень много времени уделял своим братьям по заключению. Некоторые добровольно начали обливаться холодной водой и ласково здороваться с надзирателями, особенно с Никитичем – самым строгим из них.
О религии. Закалка-тренировка
Ф. Порфирий Корнеевич, а как вы относитесь к религии? Я вот, например,