Не такого ли потенциального «выяснителя» имел в виду современник Маркеса космолог Джон Уилер, обронивший как-то: «Порядок рассуждений может быть не таким: вот Вселенная, каким должен быть человек? – а таким: вот человек, какой должна быть Вселенная?»
Ещё в двадцатом веке наиболее прозорливые космологи указывали на философски некорректные моменты в исследовательской программе Уилера, имевшей явный идеалистический крен. Дальнейшее развитие науки не оставило камня на камне от шокирующей концепции теснейшего единства микрокосма и макрокосма. Во всяком случае, это единство простирается не столь далеко, как представлялось в романтические времена Уилера. Более того, несмотря на само собой разумеющееся генетическое единство человека и Вселенной, мы, как это ни прискорбно, вынужденно приходим к не имеющему аналогов даже в богатейшем идейном арсенале философии парадоксальному выводу: являясь несомненным космическим фактором, жизнь в то же время носит все грустные и нелицеприятные черты вселенской раковой опухоли, некоего инородного, вредного и уродливого нароста на безупречно чистом челе Мироздания.
После столь смелого, вызвавшего лёгкое недоумение аудитории утверждения, господин Псевдоквазер позволил себе не только дважды облизать погрустневшие губы, но и прихлебнуть из стоящего на трибунке стаканчика около пятидесяти граммов обыкновенной водички, между прочим, не заменявшейся аж с прошлого четверга. Удовлетворённо почмокав, Муамар Хаддафович в неослабевающем темпе перешёл к следующему разделу лекции.
– Во все времена пуговицей, поддерживающей неладно скроённые кургузые брюки космологических и прочих теорий, являлся воинствующий, агрессивный антропоцентризм. Под его фальшивый аккомпанемент до сих пор распеваются лицемерные «спиричуэлсы» о наличии якобы глубокого качественного разрыва между неживой и живой природой, между жизнью неразумной и жизнью разумной. Следует заметить, что сами термины «жизнь» и «разумная жизнь» являются стопроцентно антропоцентристскими. Однако в свете современного естественнонаучного знания жизнь предстаёт не какой-то особой, извините за такое сравнение, «приблатнённой», то есть привилегированной формой материи, а самым обыкновенным «чудом» среди множества подобных мнимых чудес. То есть это вовсе не чудо, а унылый объект статистики. Ненаучное слово «чудо» – просто эмоциональная констатация наличествующей ситуации.
Даже лучшие из лучших человеческих умов не в состоянии полностью освободиться от засалившихся шор скомпрометировавшего себя антропоцентризма. Если бы мы с вами каким-то образом сделались абсолютно объективными и беспристрастными, то, воспарив над миром, при