– Родным человеком? А он, случаем, не твой…
– Я не уверена, – улыбнулась Валя. – Но тоже склоняюсь к этому варианту. Даже сам Брандт не знал ответа на этот вопрос. Однажды он прямо спросил у мамы про меня – я случайно подслушала, – но она ушла от ответа. Не хотела, наверное, навязывать ему лишних забот. Видимо, непростые у них отношения были. Я тоже спрашивала у нее, но все впустую. Она у меня немного странная. Лекарем работала. Травы, снадобья. Умела без всяких лекарств человека на ноги поставить, дар у нее был. Я по её стопам пошла.
– А что же насчет Старого Моста? – спросил я, подливая ей и себе кипятка.
– Ах да. Вот записка от Брандта. – Валя достала из кармана мятый лист, сложенный вдвое, и протянула мне. – Раньше мы по рации общались. А потом, когда она сломалась, начали письма друг другу писать и через ходоков и сталкеров передавать. Это у нас как будто бы в игру превратилось.
Я развернул записку и прочитал:
Здравствуй, Валя!
Появились обстоятельства, требующие срочной встречи с тобой. Скажи, когда и где можно будет тебя увидеть. Это действительно серьезно и важно. И, пожалуйста, будь осторожна.
Береги себя.
– Ты ведь пришел на эту встречу не по поручению Брандта? – спросила Валя.
– Нет, – честно признался я. – Думал, эта записка как-то связана с его убийством, хотел выйти на след. А теперь теряюсь в догадках. Ты не знаешь, случаем, зачем он хотел с тобой встретиться?
Валя покачала головой.
Я снова прочитал записку и задумался: «Брандт хотел что-то сообщить Вале, что-то важное, не требующее отлагательств. Но вот что? И связана ли эта информация с его смертью? Но как найти ответы? Попытаться вернуться в магазинчик Брандта, чтобы осмотреть все более внимательно? Но наверняка там дежурят эти головорезы во главе с Порохом. Мое возвращение для них будет неожиданным подарком».
Я так глубоко погрузился в свои размышления, что не заметил, как Валя отошла от меня. Когда я вынырнул из мыслей в реальность, девушка стояла в другом углу комнаты, наливая воду в опустевший чайник, и тихо мурлыкала себе под нос какую-то песенку. Слов я не мог разобрать, но мелодия, построенная на приятной гармонии, успокаивала.
– Что за песня? – спросил я, украдкой разглядывая пленительные изгибы девичьей фигуры.
– Колыбельная, – смущенно ответила Валя. Щеки девушки залились румянцем. – Мне её Брандт в детстве пел. – Она поставила чайник на огонь и тихо запела. У нее был приятный бархатистый голос.
Мы дети камня янтаря,
Что на руках застыл,
Он словно солнце января —
Не греет и остыл.
Но если в ночь в пути застиг
Тяжелый ливень вдруг,
Зажми янтарь, и он на миг
Тепло