Мэтт любил ее волосы, густые и длинные, она нарочно отпустила их для него. Кейт с нетерпением ждала минуты, когда к ней в магазин, где она занималась бухгалтерией, забегал Мэтт и вынимал карандаш, поддерживающий прическу, чтобы полюбоваться на водопад волос, закрывающих спину и плечи. Еще ему нравилось, чтобы в постели она была сверху и волосы ее падали на него и липли к мокрой от пота коже.
Через несколько часов Крикет нашла ее лежащей на полу в ванной. От изумления свекровь опустилась на колени, и Кейт заплакала, обняв ее так крепко, что наверняка остались синяки. Крикет обработала порезы на голове Кейт и как могла подровняла ей волосы, чтобы не перепугать Девин. Внучке она в двух словах пояснила, что маме сейчас нужна именно такая прическа, за ней, мол, легче ухаживать.
Это был последний день, когда Кейт что-то чувствовала.
Так продолжалось вплоть до сегодняшнего.
Крикет ждала ответа.
– Да, – сказала Кейт. – Спасибо, Крикет. Спасибо за все.
– Что ж, до скорой встречи. У меня большие планы, нам с тобой есть о чем поговорить.
Свекровь повернулась и вышла.
Кейт слушала, как стучат ее каблучки по коридору.
Скрипнула, открываясь, дверь. Захлопнулась.
Заворчал двигатель автомобиля. Крикет уехала.
Кейт поспешила прочь из комнаты, пытаясь стряхнуть оцепенение и избавиться от ощущения потери ориентации в пространстве. «Боже мой, – подумала она, – это все происходит на самом деле». Она устремилась в конец коридора, где был чулан и стояла наготове складная стремянка.
Кейт поднялась на чердак, освещенный единственным окном. Пылинки летали вокруг, словно пепел. Ее восьмилетняя дочь что-то мурлыкала под нос, роясь в набитом хламом большом черном сундуке со ржавыми петлями. На крышке виднелись выцветшие от времени печатные буквы: «Мэрили».
За тот год, что Кейт пребывала в состоянии бесчувствия, Девин успела подрасти, и только сейчас мать как следует это разглядела. Личико округлилось, ноги стали длиннее. Кейт хотелось подбежать к ней, обнять, но она поостереглась: еще подумает, что мама сошла с ума. Они же виделись вчера вечером, когда она укладывала дочку спать. Для Кейт целого года как не бывало, но ведь Девин не догадывалась, что мать все это время провела в спячке.
Так что Кейт просто стояла и любовалась дочерью. Девин – удивительная девочка, уникальная! Кейт в жизни таких детей не видела. С первой минуты рождения в ней чувствовалась индивидуальность. Она была особенной, не походила ни на кого другого. И ничегошеньки не взяла от родни. У Мэтта в семье все гордились иссиня-черными волосами, ослепительно сияющими на солнце. Жгучие брюнеты рождались из поколения в поколение, и их роскошная шевелюра часто была предметом зависти окружающих. Кейт унаследовала ген, который придавал глазам оттенок яркой зелени. Последняя дурнушка с такими глазами превращалась