Я улыбнулась – столь же ядовитой улыбкой – и сказала словно невзначай:
– Одни женщины привлекают мужчин, другие – нет.
Он обнаружил ее на лужайке для игры в шары, где сестра элегантно, с заранее обдуманным намерением проигрывала сэру Томасу Уайетту.
– Я напишу сонет в вашу честь, – пообещал поэт. – Вы отдали мне победу с непередаваемой добротой.
– Нет-нет, у нас честное состязание.
– Если бы мы играли на деньги, мне бы пришлось, без сомнения, развязать кошелек. Вы, Болейны, проигрываете только тогда, когда на кону ничего достойного нет.
Анна улыбнулась:
– В следующий раз вы поставите на кон все свое состояние. Видите, я уже убаюкала вас, и вы думаете – бояться нечего.
– Состояния у меня нет, но могу предложить свое сердце.
– Не хотите ли прогуляться со мной? – громко, куда громче, чем намеревался, воскликнул, прерывая галантный разговор, Генрих Перси.
Анна изумленно вздрогнула, будто не заметила его раньше:
– О, это вы, лорд Генрих.
– Дама играет в шары, – сказал сэр Томас.
Анна улыбнулась обоим мужчинам разом:
– Я разгромлена наголову, лучше мне пойти прогуляться и обдумать стратегию борьбы. – И она протянула руку лорду Генриху.
Он повел ее прочь от лужайки, по извилистой тропинке, ведущей к скамейке под большим тисом.
– Мисс Анна, – начал он.
– Слишком сыро, чтобы сидеть, правда?
Он немедленно скинул плащ, постелил на каменной скамье.
– Мисс Анна…
– Нет, слишком прохладно, – заявила она и поднялась.
– Мисс Анна! – воскликнул он, на этот раз чуть сердито.
Анна помедлила, повернулась, одарила его самой соблазнительной из своих улыбок:
– Ваше сиятельство?
– Я хочу знать, почему с недавних пор вы так холодны со мной?
Она помолчала минутку, потом, отбросив привычное кокетство, поглядела на него – лицо такое серьезное и прекрасное.
– Я не хотела быть неласковой, – медленно начала она, – я просто пытаюсь быть поосторожней.
– Правда? Я так мучился!
– Я вовсе не желала вас мучить. Мы оказались слишком близко, так оставаться не может.
– Почему? – прошептал юноша.
Она обвела взглядом сад, поглядела на реку, проговорила тихо:
– Я думала, так будет лучше – для меня, а может, и для нас обоих. Наша дружба сделалась слишком тесной, я чувствовала себя неловко.
Он отступил от нее, потом снова приблизился.
– Я бы в жизни не причинил вам никакого неудобства, – заверил Генрих Перси. – Хотите, поклянусь, что это будет просто дружба и даже тени скандала на вас не упадет.
Она взглянула на него сверкающими черными очами:
– Пообещаете, что никто и никогда не скажет, что мы влюблены друг в друга?
Он, не говоря ни слова, отрицательно мотнул головой. При этом дворе, где каждый только и мечтает о скандале, как можно такое пообещать?
– Пообещаете,