– Теперь мне бы хотелось тебя поцеловать.
– Значит, ты захотела спать? – сказала фея, взяв ее снова в свои объятия. – Так спи, но когда ты проснешься, смотри, не забывай того, что я тебе показывала.
Диана крепко заснула и потом, когда она открыла глаза, увидела себя лежащей в мраморном бассейне, она держала в своей руке маленькую руку куклы. Голубоватая заря заступила место бледной луны. Господин Флошарде встал и, открыв свой дорожный несессер, начал потихонечку бриться, потому что в то время светский человек, несмотря ни на какие условия, в которых он находился, покраснел бы от стыда, если бы не брился каждое утро.
Диана встала, надела свои башмаки, которые она сняла, когда ложилась спать, застегнула крючки у своего платья и потом попросила у отца зеркало, чтобы немного причесаться, пока он с Романешем будет все готовить к отъезду. Флошарде, зная ее аккуратность, оставил ее одну, впрочем предупредил, что если она захочет выйти, то чтоб она смотрела себе под ноги, проходя по развалинам замка.
Диана покончила со своим туалетом, убрала все вещи в несессер и, видя, что отец не возвращается, пошла бродить по замку, думая отыскать все те прекрасные вещи, которые она видела вместе с феей во время своего ночного путешествия, но она не нашла даже и признаков того, что видела. Спиральные лестницы были изломаны, или их ступеньки вертелись на шпилях, не находя точки опоры в стенах разрушенных башен. Залы верхнего этажа обрушились друг на друга, так что нельзя было понять распределения комнат. Видно было только, что все здание было богато отделано, некоторые перегородки и стены сохраняли еще следы живописи; на мраморных обломках виднелась позолота, среди разгрома у некоторых стен еще держались великолепные камины, на полу валялись разного рода обломки: кусочки разноцветных стекол от оконных рам блестели как искорки на зелени диких растений; там и сям валялись маленькие мраморные ручки, когда-то принадлежавшие, вероятно, купидонам, или бронзовые позолоченные крылышки зефиров, отпавшие от какого-нибудь канделябра; между всем этим попадались обрывки обоев, съеденных мышами, но на которых еще можно было различить бледное лицо королевы или вазу, наполненную цветами, одним словом, здесь можно было видеть всю княжескую роскошь, превращенную в лохмотья, весь мир богатства и веселья, обратившийся в прах.
Диане казалось странным такое полное запущение замка, тем более что фасад его еще гордо