Души слушателей, очарованные песней, улетали вслед за ней в полынно-ковыльные степи, лежащие за тысячи верст, на мгновения забывая, что большинству из находящихся здесь, этого пути, в действительности, не преодолеть уже никогда.
На глазах мужчины, сидевшего у окна, заблестели слезы. Чтобы скрыть их, он оперся левой рукой на стол, заслонив лицо ладонью. Губы то шевелились, что-то повторяя, то плотно сжимались, выдавая охватившие его чувства. Иногда, если прислушаться, можно было различить исполненные тоски и ненависти слова:
– Сволочи! Все погубили, сволочи!
Правая рука мужчины при этом до побеления косточек сжимала ручку ножа со старинным витиеватым вензелем ресторана.
За третьим справа столиком, у перегородки, сидели еще двое мужчин. Один из них, едва закончилась песня, тяжело поднялся и, пошатываясь, побрел к выходу. Второй – темноволосый и худощавый, лет тридцати-тридцати пяти, со слегка выдающимися скулами и тонкими интеллигентными чертами лица, несущими легкий налет восточных кровей, остался сидеть неподвижно, как изваяние, созерцая что-то внутри себя.
Почти все русские эмигранты, плотно населявшие брюссельский район Юккль, знали друг друга, если не лично, то через знакомых. Поэтому голубоглазый азиат не очень удивился, когда услышал обращение:
– Господин полковник!
Выйдя из задумчивости, он увидел перед собой того самого плотного мужчину в клетчатом костюме, который недавно вошел.
– Вы разрешите присоединиться к вам, господин полковник? – повторил клетчатый.
Бывший полковник с еще хорошо заметной выправкой военного молча кивнул, поморщившись на обращение.
Возникший будто из-под земли официант мельком взглянул на нового клиента и спросил по-русски:
– Чего изволите?
– Кофе, пожалуйста…
– И все? – намеренно громко спросил официант, так что некоторые посетители обернулись в их сторону.
– Еще икру, солянку и графин водки, – ответил сидевший за столом. – Если, конечно, земляк согласится разделить со мной скромный ужин… Прошу вас!
Бывший полковник разлил остатки вина из бутылки и пододвинул рюмку соседу.
– Благодарю вас, я, в общем-то, не голоден.… Но если вы так любезны.… Разрешите представиться, – несколько смущаясь, заговорил клетчатый. – Юрий Петрович