У атамана в руках между тем оказались чернильница, перо и бумага. Он дал мне их и приказал писать под его диктовку. Я повиновался. Это оказалось послание совершенно в разбойничьем стиле, требовавшее, чтобы князь незамедлительно прислал за меня выкуп в три тысячи скуди, и что всякое промедление с его стороны будет равноценно моей смерти.
Я хорошо представлял себе решительный характер этих людей, чтобы не сомневаться в том, что это не пустая угроза. Единственным способом, придававшим силу их требованиям, было то, что они немедленно приводили в исполнение свои угрозы. Но я прекрасно видел, что послание нелепо и написано слишком грубо.
Я сказал об этом атаману и объяснил ему, что такую значительную сумму никто не заплатит, поскольку я не приятель и не родственник князя, а просто художник, который может предложить в качестве выкупа только выручку от продажи своих картин. Если этой суммы недостаточно, то они могут убить меня, так как я стою немного.
Тем не менее я старался говорить с ними не слишком резко, хотя и заметил, что решительность и мужество действуют на разбойника. Так и вышло: когда я перестал говорить, атаман схватился за кинжал, но потом успокоился, взял письмо, сложил его и приказал мне написать адрес князя. Затем послал в Тускулум одного из разбойников, обещавшего в скором времени возвратиться.
Разбойники легли спать, приказав и мне сделать то же самое. Они расстелили на земле свои широкие плащи и легли вокруг меня. Один стал в некотором отдалении на карауле, смена которого происходила каждые два часа.
Странность и дикость окружающей обстановки, компания богоотступников, готовых в любую минуту схватиться за кинжалы, жизнь которых была столь невероятной и неправедной, могли лишить сна и покоя всякого. Сырая земля и холодная роса больше, чем душевные волнения, мешали мне сомкнуть глаза. Испарения Средиземного моря – хотя и отдаленного – достигали этих гор и несли с собой ужасный холод. Я придумал средство исправить это: я подозвал к себе одного из разбойников и попросил его лечь подле меня. Как только какая-то часть тела начинала замерзать, я придвигал ее к телу моего соседа и занимал у него теплоты. Таким образом я наконец заснул.
Когда рассвело, меня разбудил голос атамана. Он отыскал меня среди спящих, приказал встать и следовать за ним. Когда я внимательно рассмотрел его лицо, оно показалось мне добрее вчерашнего. Он даже помог мне забраться на гору между кустарниками.
Тут во мне пробудился