– Спрашивал, конечно, – кивнул Скрипач. – Илья сказал, что пустят перед тем, как будем пробовать давать сознание. Дней через шесть, наверно. Когда хотя бы до десяти-пятнадцати минут дойдем.
– Опять ждать, – Берта явно расстроилась. – А почему до сознания, а не после?
– Потому что никто не знает, что там по факту будет, – Скрипач помрачнел. – Предположения не самые хорошие, честно говоря.
– Из-за гипоксии?
– Ну да. Все говорят, что это полностью компенсируется, но сейчас… в общем, как только, так сразу, – заверил Берту Скрипач. – Маленькая, какие там, на воле, новости? Дома ты была?
Берта пожала плечами.
– Примерно такие же, как и были вчера, – ответила она. – Официалка щелкает зубами, Томанов отбивается, мы пытаемся отвлечься тем, что разбираем квартиру… рыжий, там ни одной целой стены не осталось, – она покачала головой. – Не знаю, что они искали, но они разбили практически всё. Даже перегородку между ванной и туалетом. Но самое удивительное, что я нашла под мусором наш шкаф, совершенно целый, а в нем – свои косынки, еще с тех времен. Представляешь?
– Так, подожди, – попросил Скрипач. – Как это – шкаф под мусором?..
– Ну вот так, – развела руками Берта. – Шкаф уронили, видимо, когда отодвигали, а потом разрушили стену, возле которой он стоял.
– Какую стену?
– Между моей комнатой и вашей.
– Мама дорогая… это сколько же там мусора?! – дошло до Скрипача.
– Много, – исчерпывающе ответила Берта. – Мы с Джесс и ребятами выносим каждый раз пакетов по десять. И сумели расчистить только прихожую, ванную, и часть кухни.
– Ну и ну, – покачал головой Скрипач. – Серьезно?
Он расстроился, Берта это тут же заметила.
– Родной, главное, что мы все живы, – успокаивающе сказала она. – Я на самом деле расплакалась, когда в первый раз это увидела… а потом подумала: ерунда, это же просто вещи. Ну да, нас пытались брать измором, нам разнесли квартиру, нас покалечили. Но мы-то живы! Понимаешь?
Скрипач кивнул.
– Чудом живы, – согласился он. – И не все.
– Все, все, – заверила Берта. – Даже у Ри, и то появились хорошие шансы, как врачи говорят.
Скрипач промолчал.
Может быть, Джессике и говорили про «хорошие шансы», но рыжий знал – пока что там, в Бурденко, не делается ничего, кроме общей терапии. И не может делаться, потому что на Терру-ноль никто и никогда не пропустит специалистов по нейро-протезированию. И даже отметка ST в деле этому не поможет.
По крайней мере, пока…
– С ногой и рукой что-то решили? – с тревогой спросила Берта.
– Ничего пока что, – мрачно ответил Скрипач. – Да и рано еще решать. Когда станет лучше, будут думать.
Берта кивнула.
– А хорошие новости есть? – спросила она.
– Кое-что есть, – Скрипач потер переносицу. – Левое легкое восстановили полностью, с завтрашнего дня будем миокард готовить к восстановлению…
– А почему