И эта бедность становилась все яснее по мере того, как Феон практически в одиночку завершал задачу. Даже если б старый историк приписал заслугу себе, Феон ему не позавидовал бы. Было время, когда вестников с такими новостями казнили на месте. Император не стал бы так поступать со стариком, которого любил. Но награды за ночную работу не будет.
Феон смотрел, как старик начинает клониться в его сторону. Он уже собирался убрать руку, чтобы она не промокла, когда локоть Сфрандзи соскользнул. Старик вздернул голову, дико огляделся, влажные глаза наконец нашли фокус.
– Э? – сказал он, вытирая рукавом лицо. – Что ты говорил?
– Работа почти закончена, мегас архон, – ответил Феон, хотя он ничего не говорил. – Осталось пересчитать только те, что у вас.
Он указал на корзинку со свитками слева от старика. Справа стояла другая, более полная корзинка с уже проверенными документами. Сфрандзи потер свою клочковатую белую бороду.
– Мне нужно… Не помню…
Он взглянул на первую корзинку в ряду, слева от Феона, где остался только один свиток.
– Ты быстр, молодой Ласкарь. Но твоя семья всегда была такой. Я учился с твоим дядей… Нет, должно быть, с твоим двоюродным дедом, Феофилом. Он побеждал во всех состязаниях в беге. – Старик улыбнулся. – Он еще жив?
– Нет, мегас архон.
Феон постучал по наполовину заполненной корзинке, стоящей между ними:
– Вы желаете это проверить?
Дрожащие пальцы потянулись, отдернулись.
– Я доверяю твоим дополнениям, молодой Феофил. Тебе осталось добавить только одно, последнее, верно?
Феон не стал поправлять имя, просто потянулся за последним куском пергамента. Все переписи делали монахи, и эта, из окрестностей Старого Буколеонова дворца, была написана таким же аккуратным и красивым почерком. Но красота не могла скрыть скудность чисел.
Свиток вновь скрутился; Феон бросил его в другую корзинку, протянул руку, сдвинул три костяшки. Сфрандзи прищурился на абак, сглотнул:
– Готово?
– Да. Вы хотите узнать счет?
Старик нервно огляделся. Ближайшие люди находились за толстыми дверями и стенами.
– Напиши его для меня, сын мой, – шепотом приказал он, надевая толстые очки. – Напиши на латыни. Немногие нынче могут ее читать.
Феон посмотрел на абак, обмакнул перо, выписал числа. Потом высушил чернила, сложил документ, протянул его – и стал ждать.
Сфрандзи не сразу развернул бумагу; он держал ее, будто мертвое, отвратительное насекомое. Потом глубоко вздохнул и открыл.
Феон внимательно следил за ним. На бумаге было тринадцать символов; прочитать их не требовало много времени. Но старик изучал их, словно только что найденный фрагмент из Гомера, читал, перечитывал…