Силуэты на свету. Он поднял руку и увидел селян, родню. Они спрашивали его, словами и взглядами, но Ахмед был не в силах ответить, не в силах двинуться – просто стоял там, и женщинам пришлось протискиваться мимо, ибо он был велик, выше дверного проема, и почти такой же широкий. Мужчины остались на улице, встали полукругом. Там было место и для него.
Ахмед протолкался наружу, стряхивая руки, которые пытались задержать его.
Было тепло, необычно тепло. Такое случалось, один январь в десять лет. Ветер сменился и дул теперь с юга, из пустынь, а не с севера, с холодных снежных вершин. И пока ветер дул, он пожирал снег и начинал согревать промерзшую землю.
«Единственное благословление в проклятии моей жизни», – подумал Ахмед. Он знал, что должен делать. Предыдущая зима была суровой и затяжной, весна – слишком сырой. Они поздно сеяли, и урожай был скудным. Все голодали – немного, но этого оказалось достаточно. Достаточно для Абаль, его дикой розы, цветка его взгляда, света во тьме. Она ослабела и не смогла сопротивляться болезни, когда та пришла. У него не было излишков и нечего было продать или обменять в Карсери на еду или лекарство, которые могли спасти дочь.
Когда Ахмед дошел до угла дома, одинокий плач внутри стал хором. Сейчас мужчина думал только об одном: никогда больше его близкие не будут умирать от того, что он слишком беден и не может их прокормить.
Из загона на него уставились два вола, пережевывающих мякину. Как и сам Ахмед, они были тоще, чем следовало. Но волы все равно могут справиться с работой, и лучше сейчас, чем в обычное время, после лишних трех месяцев голода.
Ахмед открыл ворота, прошел мимо животных, уперся плечом в стену и снял с нее плуг. Тот был тяжелым, сделанным из развилки бука, где от ствола дерева отходили две толстые ветви. Ахмед почти не чувствовал его тяжести, как и тяжести однорядной бороны и ремней, подхваченных с пола. Он не смотрел на ремни. Первое шитье Абаль, синий бисер по всей длине кожи, оберег от дурного глаза.
Он щелкнул языком. Даже если волы считали, что для таких звуков еще рано, они послушались и вышли во двор.
Некоторые мужчины пошли за ним. Кто-то крикнул: «Ахмед, что ты делаешь? Ахмед, тебя взял джинн?» Он не обращал на них внимания. Если он собирается сделать, что должен, тогда это нужно сделать в первую очередь. Когда он уйдет, никто не будет знать, вернется ли он. Но если он сейчас подготовит землю, его вдова и дети смогут хотя бы засеять поле в сезон.
«Иншалла». Все в руках Бога, как всегда. Но Его воля может проявляться в усилиях человека.
Ахмед