Итак, мы вышли на Дерибасовскую, чтобы немедленно перейти к другому шедевру того же Льва Львовича – гостинице «Большая Московская». Впрочем, остановимся на секунду посреди пешеходной Дерибасовской, чтобы оценить над самым входом в Пассаж Меркурия на паровозе. Об этом Анатолий подробно рассказывал в первой книге – сейчас достаточно просто полюбоваться столь нестандартной фигурой на крыше здания. Кстати, детальное изучение старинных открыток с изображением «Пассажа»[83] показывает: сначала скульптуры точно копировались и над крылом, идущим вдоль Преображенской улицы (так что и паровозов было два!), но потом с того крыла исчезли, как и могучая башня над углом здания.
Если по мнению Владимира Ильича Ленина «Империализм – высшая стадия капитализма», то по нашему мнению «Большая Московская» – высшая стадия одесского модерна. В Одессе модерна немало, поскольку именно он господствовал как архитектурный стиль в то время, когда город «перезастраивался». «Есть на что приятно посмотреть», как выражался (по другому поводу, конечно) старшина Федот Евграфович Васков в «А зори здесь тихие». Но то, что предстаёт перед нами, особенно мощно и даже избыточно. Мы видим уже не здание, а скульптурное произведение. И не удивительно – декором занимались скульптор «Атлантов» Фишель и скульптор «Пассажа» Самуил [увы, отчество нам неведомо] Мильман. Тут описывать сложно – нужно только видеть.
Мы очень рады, что усилиями одесского бизнесмена Руслана Серафимовича Тарпана здание возрождено буквально из руин. Причём возрождено исключительно добросовестно. Перед началом реставрации в архивах Вены, где провёл последние годы архитектор гостиницы, отысканы оригинальные рисунки и чертежи. По ним специалисты воссоздали 21 000 (!) элементов аутентичного декора. По периметру крыши также появились каменные вазы. В 2014-м году из Италии привезены хрустальные шары. Все эти элементы соответствуют изначальному замыслу архитектора, но утрачены ещё в период революции 1917-го года. Так здорово восстанавливали только Оперный театр, воспроизведя квадратный балкон на самой крыше здания. Этот балкон был в чертежах Оперного, но не установлен при строительстве.
Правда, для повышения ёмкости гостиницы и «сокрытия от глаз» современных элементов систем жизнеобеспечения здания достроены мансардные этажи. Тут, конечно, на язык просится фраза горинского Мюнхгаузена: «Когда меня режут – я терплю, но когда меня дополняют, мне становится нестерпимо». Надстройки сделаны, впрочем, «в духе произведения». Будем считать их умеренной платой за спасение такого архитектурного шедевра. Можем для полного успокоения предположить, что торговцы чаем братья Дементьевы и Васильев[84], будь их бюджет больше, именно с такой мансардой построили бы свою «роскошную, комфортабельную, доступную» (как гласила реклама) гостиницу. Конечно, эти взаимоисключающие характеристики – роскошь и доступность – присутствовали вследствие наличия номеров разной категории. Но о комфортабельности свидетельствовал факт