Суетившемуся управляющему не сразу удалось открыть дверь.
– Ишь, проклятый замок! Не откроешь никак, – проворчал он. – Кто-нибудь пробовал его без меня. Черт! Да откроешься ты или нет!
Наконец удалось повернуть ключ, и замок отворился.
Комиссар послал одного из сыщиков за слесарем, а сам в сопровождении второго сыщика и управляющего вошел в квартиру.
Она состояла из двух комнат и кухни.
Доктор Мартенс быстро обошел ее и остановился в комнате, где, по всей вероятности, должен был помещаться кабинет. Из окна хорошо была видна комната на противоположной стороне улицы. Здесь, на этом самом месте, должен был стоять убийца, сделавший роковой выстрел.
Не оставил ли он следы?
Внимательно и осторожно принялся комиссар за осмотр; осмотрен был пол, стены, наконец, подоконник.
Но в пустом помещении ничего особенного не оказалось. Кругом лежал толстый слой пыли. В углу в кучку был сметен сор.
– Кто здесь убирал?
– Моя старуха, ваше благородие.
– Когда же она успела?
– Она немножко тут почистила, как услыхала, что к нам придут из полиции. Вся квартира так попригляднее будет.
Комиссар задумался. Не могло быть сомнений, что уборка происходила уже после преступления. Если вообще и были какие-нибудь следы, то найти их он мог лишь там, в углу, в кучке сора.
Доктор Мартенс вынул лист бумаги и приказал сыщику высыпать на него весь мусор, до последней соринки. Агент бросился исполнять полученное приказание, но вдруг с удивлением остановился.
– Что там такое? – спросил Мартенс.
– Господин доктор, я тут нашел кое-что. – И сыщик протянул комиссару маленький запыленный предмет.
Это была маленькая пряжка, из тех, которыми женщины прикалывают волосы по бокам головы.
Доктор Мартенс отнес пряжку к окну и здесь, при свете, принялся ее рассматривать.
Около стержня висело несколько запыленных и спутанных волосков золотисто-рыжего цвета.
– Давно ли квартира стоит пустой? – обратился комиссар к управляющему.
– С первого января.
– Кто был последний жилец?
– Старый сапожник, ваше благородие. Сам он спал на кухне, мальцы помещались в той комнате, а сюда он, кажись, пускал ночлежников.
– Женщин не было в доме?
– Как не быть. А сама-то.
– Как она выглядела?
– Да красавица была писаная! Ни одного зуба, суха, как палка, а свою седую косичку закалывала сзади на затылке; точно копеечная булка, право слово.
– Кто смотрел квартиру с тех пор, как съехали жильцы?
– Смотрели ее два раза, ваше благородие. Все беднота. А раз приходил кто-то из полиции. Больше никого.
– Женщин не было?
– Были! Как бабам не быть. Три, не то четыре были.
– Вот как! Что же это были за женщины? Барыни?
– Куда там! В платках прибегали.
– Какие волосы у вашей жены?
– Плохонькие, ваше благородие.