Люси открыла было рот, чтобы продолжить бессмысленные препирательства, но в этот момент к её лицу прижалась мягкая тёплая маска, и она начала плавно и медленно погружаться в пучину забытья. Когда Люси легла на зыбкое, будто покрытое илом, дно забвения, Васнецов отнял маску от лица бедняжки и аккуратно положил её на стол.
– Ну, Люсичка, – раздельно проговорил он, обращаясь к заснувшей пациентке, – тебя ожидает приятный сюрприз!
С этими словами он изящным жестом иллюзиониста сдёрнул с подозрительно напоминающей покойницу Людмилы простыню и не глядя швырнул отнюдь не туринскую, а вольнореченскую «плащаницу» на стол. Затем откатил каталку на свободное место и быстро отстегнул ремни. Опытным взглядом окинул обнажённую Людмилу, на несколько секунд задержав взгляд на лице, которое сильно портила уродливая бородавка. «Она здорово похожа на эрегированный клитор», – мысленно усмехнулся тот ещё котяра Фред. Он представил, сколько несчастий принесла бородавка бедной женщине.
– Ну что ж, Люси Зинчук, может быть, тебе и повезёт, и с твоего лица ещё будут пить воду, – произнёс он и не теряя времени быстро повёз каталку к дверям операционной.
* * *
Когда Люси очнулась, то обнаружила себя лежащей на каталке и укрытой простынёй, но с освобождёнными от ремней руками и ногами. Она не избежала кошмарного сна, который приписала воздействию наркоза. Правда, сон оказался не таким уж и страшным, хотя и неприятным.
Людмиле пригрезилось, что она идёт ночью через запущенное, заброшенное кладбище, путаясь в высокой сорной траве. Трава тревожно шелестела под сильным низовым ветром, рваные тучи над головой беззвучно неслись за окровавленный горизонт – всё как в пошлом «эмтивишном» видеоклипе.
Вдруг Люси остро захотелось присесть по большой нужде. Она до смерти боялась осквернить чужое, без единого памятника и даже без указательных табличек, кладбище и упорно продолжала продираться через вымахавший по грудь человеку взматеревший на покойниках бурьян, спеша покинуть мрачный погост. Шла долго, пока не упёрлась в колючую проволоку, натянутую на высоких бетонных столбах.
За проволокой чернело приземистое строение, по исходящему от него запаху Люси догадалась, что наконец набрела на так необходимый ей туалет. Она проскользнула между редко натянутых струн колючки и подошла к дощатому сортирному бараку. Такие убогие постройки сплошь да рядом попадались и в Вольнореченске – не только на его окраинах. Местные шутники окрестили эти архитектурные раритеты «дефекационными храмами».
Стояла тишина, нарушаемая лишь шумом ветра; кругом не было ни души.
Вместо того чтобы справить нужду у стенки барака, Людмила начала искать вход. Она обогнула постройку и наткнулась на ведущий внутрь тёмный проем. Дверь отсутствовала – была сорвана с петель. Люси приблизилась к проёму, но вдруг оттуда, из глубокой непроницаемой