– Воспитали как родного. – Монотонно повторил Карамазов. – А семья у тебя у тебя есть?
Командор чуть не поник душой от этого вопроса, но всё же он собрался и спокойно ответил:
– Моя семья осталась на севере, откуда я и родом.
– А что произошло? – Пытливо вопросил инквизитор, хотя сам был свидетелем тех событий.
– Ты же сам знаешь. – Без ненужного формализма начал Командор. – Что тогда происходило. Европа была похожа на лоскутное одеяло, которое необходимо было как–то собирать. И собираться стал не только Рейх. То государство, что сейчас величает себя «оплотом прав и свобод». – С неким отвращением произнеся эту цитату, Командор продолжил. – Тоже стало возникать из разрозненных кусков. Но если первый канцлер собрал своё государство железной рукой, основываясь на древней морали, то их методы были куда омерзительней, ибо они стали вбирать себя всю тьму той ночи. Пускай они обошлись без крови и насилия, но они лишили людей своего сознания. Они начали большинство людей превращать в пустую и безмозглую массу потребителей. Людей стали просто лишать сознания. Таков был их идеал. Когда это всё началось, то я с несколькими знакомыми решили бежать оттуда. А семья ты спросишь? Они сами призывали меня бежать оттуда. Когда я их в последний раз видел, то им вменили административное правонарушение за «Оскорбление чувств сексуально отличительных в обществе людей». – С ненавистью в голосе закончил Командор.
Карамазов всё так же бесстрастно смотрел на своего спутника. И Командору показалось, что его друг только наделён одной эмоцией – праведным гневом, который тщательно сокрыт. Но вот он задал ещё один вопрос, после которого стало казаться, что человеческие чувства ему всё же присущи.
– Послушай. – Как–то по–человечески и с явными нотками дрожи в голосе начал всегда холодный инквизитор. – Я знаю, что там происходило. Мы с семьёй жили в старой русской диаспоре. Я там попал в самое пекло нового Содома. И потом я этого навидался при «Пакте Триады»… я хотел тебя спросить: ты хоть там–то имел счастье в любви?
– Что прости? – С недоумением в голосе и непроизвольной с улыбкой, которою скрывала шлем–маска, спросил Командор.
– Я читал твоё личное дело. Ты живешь как старый отшельник – немного знакомых, всего один друг и в полном одиночестве. И мне интересно – ты хоть любил. – Явно волнуясь, спросил Карамазов.
Командор был несколько удивлён человеческой дрожью в голосе Верховного Инквизитора, которого он давно знал. В этом железном мире этот человек занимал особое место, ибо своей ледяной волей он решал судьбы тысяч людей. Своей незыблемой и каменной волей он руководил десятками тысяч инквизиторов, которые ежемесячно выносили более десятка приговоров. Именно этот человек сжёг и казнил сотни тысяч еретиков и отступников мысли по всему Рейху. И сейчас этот человек спрашивает дрожащим голосом у Командора про любовь.
– Ты же всё знаешь. Я тебе как–то рассказывал. Но я скажу тогда ещё раз. Да, любовь была. – Всё же решив ответить уверенным голосом начал Командор. – Первая