Ленка безусловно хороша в другом – и об этом мне поведал наш физрук Шурик (в миру Александр Михалыч), – поджарый пятидесяти-с-чем-то летний Бельмондо с неизменным судейским свистком на шее.
Михалыч – неоднозначная личность и мой хороший приятель. К нему мы, возможно, ещё вернёмся. Или нет? Во всяком случае, пока скажу, что он не типичный для кинематографа и литературы физрук. Он знает два иностранных языка и читает Шевченко в подлиннике.
В тот вечер, по окончании всех смен, мы играли в баскетбол. То есть, по очереди метали мячи в кольцо на пиво. Пиво было заготовлено заранее. Победитель получал право выпить первым.
Появление Ленки мы, естественно, не пропустили. Но, для приличия, сделали ещё по паре бросков – этакие мачо.
Я практически успел предложить девушке пива, когда Михалыч издал судейскую трель и гаркнул: «Перерыв!». После чего подтолкнул меня к раздевалке.
Физрук есть физрук – я проделал пять метров ускоренным шагом и воткнулся в нашу замечательную медсестру. Пятясь, мы оказались в пахнущей юношеским потом полутьме.
– Надеюсь, главную проблему нам удалось снять. Точнее – вам удалось, и это не может не радовать, – гость опять оказался в кресле. Удобно расположился с чрезвычайно довольным видом. Я готов был просиять ответной улыбкой. Но сдержался.
– Вы всегда находитесь где-то здесь, Александр Петрович?
Если он когда-то и слышал о такой стилистической фигуре, как ирония, то, несомненно, забыл.
– В сущности, да. Да, уважаемый Эдуард Сергеевич.
Нет, похоже, забыл не совсем.
– Понимаете ли, я просто обязан быть рядом с вами. Это моя работа – или призвание, если угодно. Вам, вероятно, приходилось слышать о джиннах?
– Я видел «Аладдина». Они действительно такого странного цвета?
Мне не нравятся камеры наблюдения. И, уж тем более, незнакомцы за спиной в роли этих камер.
Тамсанарп развёл руки в стороны и устремил взгляд в потолок. Глубоко вздохнул. Скрестил руки перед собой и уставился на меня, посадив голову почти на уровень груди.
– К сожалению, вам придётся с этим жить. Некоторое время я именно что буду у вас за спиной – и, поверьте, не из праздного, не побоюсь этого слова, любопытства. В конце концов, что это меняет? Я наблюдаю, поскольку это необходимо. Но я не оцениваю – точнее, оцениваю совсем не в том смысле, как это принято у вас. В сущности, можете считать, что меня нет. Уже нет. Возникнет надобность – зовите…
– Тамсанарп!
…Он неторопливо материализовался – кажется, даже в прежней позе.
– Кто вы?
Не должен ли я обращаться к нему как-то иначе? В смысле, добавлять «сэр», или «товарищ»?
– Я – гномон девятого разряда. С точки зрения распространённых у вас воззрений – сгусток энергии. Могу принимать практически любую форму – я