– Так будет неинтересно, – повторили они.
А больше спросить было не у кого. Диз мог помочь, если бы я попросила. Раздобыл бы мое личное дело. Но… Пальцы машинально сжались в кулак, когда я вспомнила его с блондинкой.
Да пошел он в Ад, этот Диз.
Забавно: гени не были христианами, они поклонялись иным богам. Но, видимо, так привыкли жить – скрываться – среди людей, что Рождество праздновали. Без посещения службы в церкви, но с общим сбором за накрытым столом и подарками.
На каникулы Райли пригласила меня к себе. Я как раз думала, о чем бы соврать родителям, чтобы не ехать к ним на Новый год, поэтому обрадовалась. Даже лгать не пришлось. Родители посетовали, что редко меня видят, но позволить мне упустить шанс побывать в Калифорнии не могли и возражать не стали… Разговаривая с ними по «скайпу», я чувствовала себя худшей дочерью в мире. Но приехать к ним не могла. Не могла чувствовать себя чужой в родных стенах. Не могла каждую секунду думать о том, чтобы не проболтаться и не выдать себя. Не могла объяснить свое настроение, не рассказав о Дизе.
Поэтому в первый день каникул я обнаружила себя в пригороде Сан-Франциско. Помнится, именно здесь Диз с Каталиной планировали снять офис после окончания учебы… Так, стоп, я же обещала себе не думать о нем!
Увы, никакие клятвы не помогали.
Мать Райли, приветливая темноволосая женщина, единственная в их семействе не рыжая, встретила нас у точки перехода и усадила в загруженный покупками внедорожник. То, что дочка притащила домой странную студентку откуда-то из России, эту замечательную женщину ничуть не смутило.
– Первый раз в Америке?
Действие переводчика кончилось, и в ее речи слышался тяжелый южный акцент.
– Да.
– Жаль, что в такой месяц. Но ничего, в следующий раз приедешь к нам, надеюсь, на подольше…
Слушала я ее вполуха: теперь становилось ясно, у кого Райли научилась болтать со скоростью сто тысяч слов в минуту. Вместо этого в мыслях я снова и снова возвращалась к Дизу – привычка, от которой так и не сумела пока избавиться. Какая мне теперь разница, что он рассказывал о Сан-Фран, о Голден-Гейт-парке и котиках на тридцать девятом пирсе? Зачем вспоминать то утро, смятые простыни и запах кофе?
Только зря сыпать себе соль на раны.
Отвернувшись, я равнодушно следила за пейзажем за окном, почти константным: зеленые газоны, белая штукатурка домов, стандартный пригород почти любого европейского – в плане культуры, не географии – города на Земле. Только когда автомобиль свернул под знак «Частные владения» и преодолел минимум километр подъездной дорожки, я прервала сеанс душевного мазохизма.
– Твою мать, – ошеломленно выдохнула я и повернулась к подруге. – Почему ты не предупредила, что вы чертовы миллионеры?
– Наконец-то! – обрадовалась рыжая. – Наконец ты заговорила о чем-то кроме Диза!
Из-за