Я встал над самой серединой далекой, темно и страшно бурлящей речной воды и первым выбросил револьвер. Мне было до слез жаль расставаться с ним: с детства я благоговел перед любым огнестрельным оружием, хотя никогда и не имел к нему доступа. Но я не мог поступить иначе; главную улику требовалось уничтожить. Тем более, мне не предстояло больше пользоваться револьвером. Я убил своего врага; это был единичный акт, который, несмотря на небольшой отрезок времени, уже отодвинулся куда-то далеко и почти не трогал – и не собирался убивать кого-то еще. Во всяком случае, мне так казалось.
Быстро, как снижающаяся птица, револьвер упал вниз и бесшумно скрылся в черноте.
Перебежав на другую сторону моста и вернувшись немного назад, я размахнулся посильнее – чтобы течение не успело принести на то же место – и швырнул барабан. Потом по одному, словно сеятель, отправил следом патроны. Снова перейдя проезжую часть, бросил в воду сапоги. Они летели долго и упали с шумом, подняв брызги. Но я тем временем уже спешил назад.
Остальная одежда, по моим подсчетам, не представляла проблем для быстрого уничтожения и ее я собрался просто сжечь. Равно как и остатки пластикового глушителя, который, попав к знающему человеку, не вызвал бы сомнений в своем предназначении.
Вернувшись к машине, я сел за руль и прислушался к своим ощущениям. Все было нормально, даже руки не дрожали. Я не узнавал самого себя, неврастеника и в общем глубокого больного человека. Словно убийство Хаканова уничтожило всю мою слабость и я совершенно преобразился. Помолодел и вообще сделался другим.
Выдерживая ровно тридцать восемь километров в час на спидометре, я проехал мост.
Как я и ожидал, на той стороне мерцали ядовито-зеленые жилеты и светящиеся полосы на штанах патрульных, стояли две «шестерки» и даже одна «вольво» спецполка ДПС. На меня никто не обратил внимания: вдоль поребрика выстроилась уже целая очередь отловленных «девяток» и «десяток», с которыми требовалось разобраться. Мне оставалось проехать еще два километра по трассе, потом – совершенно спокойно – свернуть на боковую дорогу, ведущую в заречную часть города, там выдержать еще три с половиной километра и лишь затем резко уйти влево, в лес, чтобы тайной трассой миновать городской КПМ.
Эти километры стоило проехать спокойно, чтоб не попасться глупо и случайно в последние минуты.
7
Впрочем, Хаканов ниоткуда не появлялся. Он, как и я, родился в этом городе – и мы с им даже несколько лет учились в одной школе. Пока его не перевели в другую из-за полного отсутствия способностей к английскому языку; наша была специальной. Я знал, что вырос он в торгашеской семье: отец его в семидесятые годы возглавлял крупнейший городской универмаг, потом проворовался и едва не сел – такие дела тогда случались редко, шумели громко и сильно