Сашков удивленно взглянул на приятеля, подходя к нему.
– Ну, не мог он ее боярыней назвать. Понимаешь, не мог! Тогда уже все историю стали перекраивать. Представляешь, какие кривотолки пошли, если бы в его мемуарах фигурировал титул, который был распространен в совершенно иной стране. Леди, графини, маркизы, сеньоры – это, пожалуйста. Но никак не боярыни, князи, атаманы. Политика, брат. Против политики не попрешь.
– И ты в эти приключения полез без меня? – Обиделся Александр. – Небось, как и во второе свое путешествие во Францию.
– Нашел из-за чего обижаться. Ты тогда, после нашего путешествия на Манхеттен укатил к себе домой, дела улаживать. Что мне, по-твоему, дома сидеть, а тут такая возможность появилась. Рассчитывал, что взгляну на Францию семнадцатого века, попью винца с Атосом, Партосом и Арамисам. Покувыркаюсь с местными красотками. Оттянусь по полной программе и домой. Я же считал, что смута к тому времени закончилась. Ведь на московском троне Романовы уже сидели. Ошибся.
– В чем?
Меншиков выбрался из кабины самолета. Прошел к ящикам, стоявшим в углу. Сел на один из них и начал обтирать масленые руки.
– Видишь ли, Шурик. Ситуация в ту эпоху такая оказалась. Германия, – Федор задумался, – понимаешь, я не хочу ее делить на различные земли, – была в руках реформаторов. Кальвинисты сделали свое дело, поспособствовали изгнанию ордынцев. Франция добивала последние остатки – кафоликов, зажав их в двух единственных их городах, что были верны им до последнего. – Увидел вопрошающий взгляд приятеля, пояснил: – В Каркассоне и Ля Рашели. Испания установила инквизицию, уничтожая сторонников реформ. Швеция, уединившись в себе, вплоть до смерти Карла XII, оставалась верна идеалам Ордынской империи. Только когда Петр-Исаак Романов разбил их под Полтавой, там ситуация стала меняться в противоположную сторону. Окончательно Швецию столкнул с пути Бернардот, генерал Наполеона. Западная часть, под правление Москвы, отошла к Романовым, а восточная (пегая орда) раскинувшаяся вплоть до японских островов единственная, что еще долго соблюдала принципы установленные ханом Владимиром-Чингисханом.
Федор замолчал. Порылся в кармане комбинезона и достал яблоко. Откусил, взглянув на Сашкова, и спросил:
– Хочешь, а то у меня в кармане второе завалялось?
– Нет. Не хочу. Ты лучше скажи, что же ты считал, происходит на самом деле?
– Не смотря на наши с тобой до этого путешествия, думал, что это мелкие локальные конфликты не связанные друг с другом. Ошибся.
– Как ошибся потом, когда считал, что во время Варфоломеевской ночи ордынцы резали реформаторов.
– Тут не я ошибся, – проговорил Федор, – а Фоменко с Носовским. Чуть-чуть просчитались в своих расчетах. Эх, жаль я сам не сообразил, что там совершенно по-другому было. Но,