из нас при этом думал о себе, разумеется, как о будущем светиле кораблестроения, не меньше академика А. Н. Крылова. Одним словом, жезлы в ранцах были маршальскими. Но и «Дзержинка» в те годы по уровню выпускавшихся специалистов слыла среди военно-морских училищ чуть ли не Сорбонной. Что же касается корфака, то высоколобость читавшихся на этом факультете курсов по строительной механике, гидродинамике или теории корабля с конца 1940-х была уже такой, что не привлекала, а отпугивала. Дошло до того, что факультет стал недобирать желающих, и случившийся в 1951 году недобор был восполнен «комсомольским», то есть принудительным, добором из принятых в гражданские вузы. При Сталине это было просто – забрали, переодели, и посмей рот открыть. Другое дело – таких выучи. Эти горемыки по годам были для нас старшими, но мы с жалостью и, что говорить, слегка презрительно на них смотрели. Преподавателям не удавалось скрыть, что со старшими курсами (когда наш был первым) они маются. Мы же сразу стали считать Инженерный замок (тогда корфак «Дзержинки» занимал только что отремонтированную после военной разрухи его часть) чем-то вроде масонской ложи кораблестроения. И занимались яро. Дым, можно сказать, шел. Мы действительно попали туда, куда стремились. Да только рано обрадовались. На флотах что-то происходило, и вскоре нам сообщили, что корабелов выпущено намного больше, чем требуется. В связи с этим после третьего курса половину из нас в приказном порядке перевели на электрофакультет. Среди переведенных оказался и я. За три недополученных на электрофаке года нас переучивали два месяца. Невообразимая каша в головах стояла весь следующий год.
Хрущевская политика двигалась рывками и блошиными прыжками – кукуруза, совнархозы, догнать Америку по молоку, целина… Очередной прыжок в сторону военного флота эта политика сделала уже вскоре… Главой государства завладела мысль о ракетах, запускаемых с атомных подводных лодок. Надводные корабли шли на слом.
В связи с этим после четвертого курса нас перебросили еще раз. На этот раз уже не только в другое училище, но и в другой город (Севастополь). От физической невозможности засунуть в головы неожиданно возникших посторонних пятикурсников программу совершенно незнакомых им четырех предыдущих учебных лет начальство севастопольского училища просто махнуло на нас рукой. Через год мы были произведены в офицеры как специалисты по эксплуатации атомного реактора подводной лодки.
В Североморске есть улица, названная в честь погибшего лейтенанта-подводника. Как он погиб, теперь уже известно. Когда лодка была в море, в трубопроводе, находившемся под давлением в несколько сот атмосфер, образовалась микротрещинка, и сквозь это невидимое глазу отверстие мигом вылетело в виде радиоактивного тумана то, что, циркулируя по трубопроводам, должно было активную зону реактора охлаждать. Датчики температуры зашкалило…
Кто послал лейтенанта во главе ремонтной группы в отсек, заполненный радиоактивным аэрозолем? Почему
