Мы решили перед каждым экзаменом добывать билеты, чтобы их метить. Большинство наук было секретным, и добывать билеты надо было из-под печатей, замков сейфов, вооруженного часового.
Двери кабинетов нескольких секретных электротехнических дисциплин выходили в коридор второго этажа той стороны Адмиралтейства, которая смотрит на Зимний дворец. С вечера и до девяти утра в коридоре ставили часового. Часовой, обычно он норовил держаться в самом конце коридора, был с заряженным карабином. Пост ставили не с нашего факультета, никого из тех ребят мы даже не знали.
Дойдя до этого места, я спохватываюсь… Это все было будто бы так недавно, а начнешь загибать пальцы, и оказывается, уже минуло столько же лет, как, к примеру, прошло между отменой крепостного права и НЭПом или от Ленина до Горбачева. И уже больше полусотни выпусков военно-морских инженеров произвели за это время наши разнообразные и разнопрофильные военно-морские училища. И сменились два поколения… Или уже три? Большинства из тех, кого упоминал или еще упомяну, уже нет на свете, у нас давно другая страна, другая власть, но тем не менее расписывать подробности того, каким образом мы сдавали экзамены в той позапозапрошлой жизни, не буду. И желал бы надеяться, что несколько из следующих строк прочтет хоть кто-то из тех, от кого зависят или могут в будущем зависеть судьбы огромного племени будущих офицеров.
И потому повторю. Суть в том (речь идет о середине 1950-х), что большая группа курсантов прославленного высшего инженерного училища, двадцатилетних молодых людей, по большей же части медалистов Нахимовских училищ, еще недавно не просто дисциплинированных, а всецело настроенных на абсолютно честное отношение к присяге, учебе, подготовке себя как будущих офицеров и инженеров – более того, уже перешедших на четвертый курс сложнейшего из факультетов нашей Военно-морской «Сорбонны», – за какие-то несколько месяцев почти переродилась.
Объяснить почему?
Тут хватит одной фразы. На то, что в их душах уже становилось содержанием и смыслом жизни, наступили сапогом.
XVI
В Москве, на госнебосклоне, шла борьба за власть. А страна ждала. Ждала, потому что на все, должное в ней происходить, была приучена ждать приказа. А разучиться жить по привычному, как выяснилось, ничуть не легче, чем научиться жить по-новому.
И мы вдруг отчетливо поняли – ни наша уже профессионально идущая по особым рельсам математическая подготовка, ни специальный курс сопутствующих инженерных наук, ни горячая приверженность к сделанному выбору