Не особо горестное расставание мы все вместе отмечали в Текстильщиках, в квартире уже приехавшей с отдыха Натальи. Нина очень благодарила за ярко и бурно проведённый отпуск и пообещала по приезду домой прислать нам с Эдиком настоящие военно-морские тельняшки. Своё слово она сдержала: через пару недель Галина вызвонила «Родственника» на встречу у Коломенской, где и вручила ему «дорогую передачу».
С возвращением Натальи жизнь вошла в привычное размеренное русло, да и отгулы подходили к концу. Навёрстывая разлуку, мы с Наташкой зачастили в кино, иногда прихватывая и «Родственника» с очередной подругой.
К приезду моих родителей втроём с Натальей и Эдиком мы в течение двух дней вылизывали квартиру, но окончательно стереть с потолка остатки черносмородинового варенья, названные отцом по возвращении в родные пенаты «следами неизвестного животного», так и не удалось.
После этого оставшиеся вольные осенние денёчки мы проводили у Наташки или в коммуналке «Родственника», где напоследок с помпой отметили сдвоенный День Рождения Мишки и Эдика, родившихся с разницей в одни сутки.
Периодически натыкаясь на хит Юрия Шевчука «Что такое осень», я до сих пор поражаюсь созвучности настроения клипа с моим мироощущением сентября 85-го года: такие же неприкаянные как Шевчук со товарищи, мы втроём с Эдиком и Мишкой весело колобродили по солнечной и ещё по-летнему тёплой Москве.
И уж совсем в унисон тому короткому куску нашей жизни звучит «Последняя осень» ДДТ: мы все находились в преддверии крутых перемен и в своей судьбе и в стране в целом.
Сейчас, много лет спустя, вспоминая последние вольные деньки до того, как я снова впрягся в лямку «трудовых свершений и побед», меня охватывает невыразимая грусть по испытанной тогда свободе и гнетущая тоска по друзьям, которых уже не вернуть.
Как же хочется, хоть иногда и ненадолго, вернуться в беспечность прошедшей юности!
«Юный Ленинец»
«Я сегодня не брит и не чёсан
Подошёл к вам с интимным вопросом,
Подошёл к вам сегодня в час ночи
С ароматом коньячно-чесночным.
Вы сказали, что я как опоссум,
Перекрещенный с пьяным матросом,
И общаться со мной между прочим
Вы готовы лишь только по почте!»
В 92-ом году, приехав в Гурзуф в неурочное время – во второй половине августа, я маялся от скуки, вызванной отсутствием друзей и приятелей по многолетнему совместному проведению досуга. Из-за опоздания на «московский заезд» (с конца июля) меня ожидал тихий, почти пенсионный отдых. Единственным плюсом «мёртвого сезона» явилась возможность заселиться в прежде недоступные для простых