– Одна нога здесь, другая там, – ничего не объясняя дежурному, приказал Кукушкин. – И еще: передай начсвязи: мотоциклиста в штаб дивизии, связистов – на линию.
Через десять минут в кабинете командира полка собралось человек двадцать. Все эти десять минут Кукушкин пытался наладить связь полка с дивизией или хотя бы с местным райкомом партии: если поступила директива о возможной провокации со стороны немцев, то она поступила не только в воинские части, но и в партийные и советские органы тоже. Но связи не было. А посыльные пока доберутся, пока назад…
Все эти десять минут командир полка терялся в догадках и мучился сомнениями, боясь сделать что-то такое, что делать никак нельзя, и не сделать тоже, потому что и за несделанное по головке не погладят. А второй раз предстать перед военным трибуналом – лучше пулю в висок.
– Вот что, – начал Кукушкин, хмуро оглядывая своих подчиненных. – Через… – он посмотрел на часы, – через двадцать минут будет объявлена учебная тревога. Действовать по инструкции. Дежурное звено – на старт. Самолеты – на запасные стоянки, замаскировать сетями, ветками. Откатывать машины собственными силами. Командиру роты охраны удвоить патрули, усилить охранение складов и стоянок самолетов.
– Заправка горючим, боекомплект? – спросил комэска Михайлов.
– Машины горючим дозаправить, боекомплектом – тоже. Бензозаправщикам и оружейникам быть в полной боевой готовности. Еще вопросы?
– Так боевой или учебной? – переспросил дотошный инженер полка.
– А вот так, как я сказал, – отрубил Кукушкин.
– Я почему спросил, товарищ полковник, – пояснил инженер полка. – Я потому спросил, что у меня шесть машин на профилактике. В основном по системе уборки шасси и моторам. На козлах стоят. Их тоже на запасные?
– Их оставьте на стоянке, но укройте сетями.
Других вопросов не было.
В два часа сорок пять минут прозвучал сигнал учебной тревоги. В темноте перед самолетами выстраивался личный состав полка: летчики, техники, механики, мотористы. Зевали, покашливали.
Небо на востоке начинало чуть заметно светлеть. На западе лежала густая тьма. Сияли звезды, светился Млечный путь. Крылья самолетов и фюзеляжи тускло отсвечивали предутренней росой. В неподвижном воздухе команды звучали пугающе громко.
Где-то на севере, не так уж далеко от аэродрома, прозвучало несколько выстрелов. Точно эхо им ответили выстрелы с другой стороны, но значительно глуше. Гул голосов на мгновение смолк, затем возобновился снова.
Комэски ставили задачу перед командирами звеньев, те – перед летчиками и механиками. Затем прозвучала команда: «Разойтись по местам!» Разошлись, зевая и матерясь вполголоса: начальству не спится – и оно подчиненным спать не дает. Даже по выходным.
Кукушкин шел по линейке полка, следил, как подчиненные выполняют его приказ и инструкции на случай учебной тревоги. В темноте мелькали лучи фонарей, копошились люди, слышались голоса,