Идёт дождь, и его сильные капли барабанят по стеклу, плотной пеленой скрывая большую часть жилого комплекса. Очертания дома напротив превращаются в расплывчатую чёрно-белую картину, над которой не особо-то шибко старался художник.
– Она там уже больше часа, – замечает Крис. – Может, стоит проверить её? Мало ли…
– Она потеряла парня, оставьте её в покое, – вздыхает Егор. – Пусть сидит там, сколько влезет.
Я молчу, потому что очередная неприятная волна скользит по лёгким, пытаясь утопить душу. Каждый раз, когда Штормов говорит про мою сестру, кажется, что он делает это как-то по-особенному. Словно между ними есть связь. Есть что-то, чего у него никогда не было со мной.
Кошусь в сторону Кристины, вспоминая о её словах, мол, девчонка притворялась, что была беременна от Егора, а на самом деле следила за ним. Значит, у них тоже что-то было…
Но почему-то мысли о Крис не такие, как о моей сестре. Чего я боюсь? Того, что под давлением обстоятельств между ними снова может что-то вспыхнуть?
– А вдруг она решила вскрыться? – пожимает плечом Кристина. – Всё-таки не каждая сможет такое пережить. Вон, Тарану вообще до лампочки. Он только рад, что Куркину замочили…
– Боже, Крис! – Егор недовольно смотрит на девушку. – Что ты, блять, несёшь?
– А что? – не понимает та. – Правда же. Этот идиот уже давно по Машке сохнет. Ему такой расклад только на руку. Небось, будет теперь своё плечо ей подставлять, а потом и член…
– Она его оторвёт и заставит сожрать, – замечает Шторм. Я поворачиваюсь спиной к окну, облокачиваясь о подоконник. – Как будто у него есть шансы. Он виноват в смерти Миши. Кузнецова больше всего жаль в этой ситуации. Он вообще тут не при чём.
– Ну, да, – Кристина сжимает в руках кружку с чаем, делает глоток, но морщится из-за того, что напиток всё ещё горячий. – Он отказался работать с нами, даже зная, на что мы способны. Точнее, на что способен Арчи. А ему всего лишь надо было присматривать за Машей, чтобы она выполняла все поручения… – девушка осекается.
Я вскидываю голову и вижу сестру. Уставшую, опухшую и чертовски вымотанную. Такое чувство, что за последние несколько часов Маша постарела лет на десять.
– Кому нужно было за мной присматривать? – её голос тихий, но пробирающий до мурашек.
Крис смотрит на меня, потом на Егора, и вновь делает глоток из кружки. С ответом не спешит, да и, кажется, вообще не хочет что-либо говорить. Перебинтованная рана на её плече привлекает лишние внимание, и я всё никак не могу оторвать от кровавых разводов взгляд. Пуля прошла навылет, так что Крис повезло.
А ещё меня восхищает, как тщательно девушка прячет от нас свою боль.
– Мише, – тянет Егор. – Мы говорили о нём.
Веки Маши вздрагивают, когда Шторм произносит имя Кузнецова. Мне ещё никогда в жизни не было кого-то настолько жаль, как сейчас свою старшую сестру.
– И что говорили? – спокойно интересуется девушка, пристально всматриваясь в Кристину. – Как он был связан с вами?
Крис, кажется, боится Машу. Она косится