– Ну, тогда замётано, – сказал Максим.
И тогда я сразу перешёл к воспоминаниям о том моменте, когда мы пошли гулять с этими первокурсницами.
Ещё был вовсе не вечер, но нам нужно было вернуться до одиннадцати часов вечера, иначе бы нас просто не пустили в общежитие. Поэтому мы всегда начинали гулять днём и возвращались как раз вовремя. Я тогда был с прекрасной Кристиной, которая, выпив около стакана, начала активно проявлять интерес ко мне. Она сначала просто смеялась над моими шутками, которые по правде говоря, были довольно смешными, но в ней был заметен этот поддельный смех, который стремится расположить к себе. И помню, что мне хотелось прижать её в любом из попадавшихся углов, но я проявлял странное поведение джентльмена, хоть и травил пошлые шутки.
Я её поцеловал, когда мы уже изрядно выпили, когда стемнело и мы сидели на лавочке. Все громко говорили, кричали, ребячились, смеялись и щупали друг друга. Буквально первые десять секунд нашего поцелуя произвели в моём мозгу непонятные чувства. Её неожиданный смех прервал наш поцелуй. Она расхохоталась над тем, что сказал Гена. Я, честно говоря, не услышал, что он сказал.
Мы гуляли ещё часа два тогда. Втроём: я, Гена и Макс, – мы шли по тихим улицам города в состоянии порядочного опьянения, выкрикивали разные песни, простые и глупые афоризмы и твердили о том, что мы будем друзьями навечно.
Пришли мы в начале одиннадцатого и были чертовски пьяны, но перед вахтершей мы хотели показаться трезвыми. Хоть глаза и выдавали нас – по ним было видно, что мы, как говорится, «в дрова» – она всё же пропустила нас. Мне кажется, она нас понимала и уж её совесть никак не позволила выгнать нас на улицу на всю ночь.
В комнате мы достали спрятанные в сумку Макса бутылку водки и колу и продолжили безудержное веселье. Это была классическая вакханалия, но нам в этом виделся огромный смысл. Смысл жизненного восторга с элементами невесомости, независимости и неуязвимости. Нам не было дело ни до политики, ни до каких-либо проблем человечества – был интерес того, что происходит сейчас и не больше. В этом есть своя, определённая философия, которой есть место быть.
6
Весь день до вечера я провёл в состоянии глубокой обломовщины: я никуда не ходил, ничего не делал, почти не вставал с кровати. Я ещё много думал о том самом прошлом. Было уже сумеречно, и я выглянул в окно без цели и без смысла. Я разглядывал людей и поймал нотку вдохновения. Начал много думать уже о настоящем.
Часто, в этом самом обществе, возникают волнующие вопросы. Я давно научился не обращать внимания на дебаты и разглагольствования на такие темы. Поднимание многих тем на обсуждение является некоторой уловкой. Их поднимают, как должны все думать, для того, чтобы найти и понять истину, но на самом деле, чтобы подпитать социальные ценности. Мне это видится таким образом.
Нередко можно заметить, что, прямо или косвенно, затрагивается тема справедливости