просто запахнуть шарф или расстегнуть одну пуговицу на блузке, и они уже «икона стиля». А остальным нужно много работать над внешностью, нанимать стилистов, визажистов и еще много всяких специалистов, чтобы они соорудили что-то достойное. И это у них далеко не всегда получается. Большая Балерина принадлежала к первым. Она носила только очень дорогие и роскошные вещи, но если бы она сидела в простой рубашке или халате, она все равно выглядела бы значительно. Я погорячилась, мысленно представляя ее старушкой. Ее вполне можно было назвать молодой женщиной – такое она производила впечатление. А туфли! Никогда не видела ничего подобного! Они переливались и меняли оттенок сами по себе. Жуткое волнение, даже не знаю, откуда взявшаяся неуверенность в себе помешали мне запомнить подробности первой встречи. Помню только резюме: «Я даже не уверена до конца, что мне нужна эта книга. Мне со всех сторон говорят, что нужна, что у меня нет учеников, нет детей, и я должна оставить что-то потомкам. Так мне говорит Ангелина. Но я скорее склоняюсь к полушутливому изложению моей „очень личной жизни“», – она улыбнулась и впервые посмотрела на меня дружелюбно. До этого ее взгляд не останавливался на мне, она общалась ровно, но слишком поверхностно, как общаются со случайными людьми, которых и запоминать нет никакой необходимости. «Не так уж много времени у меня на нее оставалось, на просто жизнь. Романы иногда начинались в самолете, там же и заканчивались. К тому же я так редко бывала одна. Ну что, давайте попробуем. Сегодня я наговорю вам немного, а вы до завтра постарайтесь это как-то оформить. Я не буду выдавать это за мною написанное, как это делают многие, я предлагаю вариант, мои факты – ваше авторство». Сердце мое прыгнуло и зависло от радости: «Ваше авторство»! Я смогу писать, как захочу! Наконец-то я напишу что-то стоящее, заметное. Вот это да!
Пока она говорила, диктофон работал. Мы были одни, я могла понаблюдать за ней, рассмотреть ее спокойно, не напрягаясь от ежеминутной готовности сказать что-то умное в ответ на вопрос. Я просто надела на лицо маску внимания и начала осмотр с близкого расстояния. Такое странное чувство, когда человек, которого ты видишь с детства в журналах и по телевизору, сидит напротив тебя и что-то говорит специально для тебя. То, что у нее безупречные ступни и щиколотки, я знала. Красивые длинные руки, лебединая шея – это было известно каждому человеку в мире. А вот как она накручивает кончики волос на пальцы, как легко подмигивает левым глазом перед тем, как улыбнуться, как смешно говорит «КрЭм», вижу только я, ну и еще те, кто вхож в ее «очень личную жизнь».
Мне вдруг стало страшно: я ввязалась во взрослые игры, а теперь не знаю, как писать, смогу ли я написать то, чего от меня ждет Балерина. Какой выбрать стиль, форму? Мне хотелось, чтобы тот, кто это прочтет, испытал такой же восторг, какой испытала я за те два часа, которые слушала ее, смотрела, общалась, смеялась.
– Я дам завтрак в твою честь, приготовлю жирный узбекский плов. Или жаркое. Хочешь жирненькое жаркое?
– Никогда
