Генка работал в полиции. Именно он устроил мать Тани диспетчером в автопарк. Иногда мать приходила с работы поздно. Когда сгущались сумерки, Тане в одной квартире с Генкой становилось неуютно, хотя сожитель матери старался вести себя подчеркнуто вежливо. Часто его лицо, обращенное к ней, кривила улыбка. Вот эта улыбка больше всего ее и пугала. Скорее не улыбка, а ухмылка. Едкая, недобрая, словно говорящая: погоди, я еще до тебя доберусь. Именно тогда, чтобы отгородиться от вынужденного общения с родичами, Таня купила замок и сама, без посторонней помощи, привинтила его к своей дощатой двери.
С того времени Таня много времени проводила вне дома, благо у ее ближайшей подруги Нинки, которая жила вдвоем с матерью, была тоже своя комната. Но когда появились «татушки» с их первым хитом «Я сошла с ума», мать Нинки тоже «сошла с ума», закатив истерику и запретив подружкам общаться. Правда, ее истерика случилась не пустом месте. Девчонки так увлеченно целовались, что не заметили, как Ольга Викторовна вернулась с работы. Нинка попыталась объяснить матери, что они просто изучали технику поцелуя, и даже махала перед собой журналом для подростков, где был опубликован комикс-инструкция для начинающих влюбленных. Но Ольга Викторовна слабо тянула на мирового судью и не стала рассматривать доказательства невиновности. Больно, до синяков, схватив Таню за руку, она вытолкала ее из своей квартиры.
– Вон отсюда, развратница, – вопила она. – Твоя мать – б…ь, бабка в тюряге сгинула, и тебе туда – прямая дорога.
За колючую проволоку Таня вовсе не собиралась. Наоборот, она была чрезвычайно вольнолюбива и к тому же любознательна. По возвращении домой она осторожно начала выпытывать:
– Мам, а твоя мама, моя бабушка была какой?
Мать ничего не ответила. Она сидела на кухне, подперев подбородок рукой и мечтательно смотрела в окно, словно ждала принца. Ее муж Генка в это время в соседней комнате пил пиво, рыгал и смотрел футбол.
Таня не сдавалась.
– Мам, а почему мы в гости к бабушке не ездим? Она где, в деревне живет?
Таня заметила, как сухая материнская спина напряглась. Но ответа опять не было.
– Мам, твоя мать в тюрьме? – решительно спросила Таня.
– Кто сказал? – по-прежнему глядя в окно спросила мать.
– Не важно. Какой срок?
– Семь.
– Давно?
– Похоронили уже.
– Что случилось? За что сидела?
Мать резко повернулась, ее глаза сузились, щеки побелели.
– Че пристала? Меньше знаешь – крепче спишь.
– Мам, колись – Таня отодвинула табурет и села напротив, тем самым давая понять, что все равно не отстанет.
– Ладно, сама напросилась, – холодно ответила мать и закурила.
Таня поморщилась, и отстранилась.
–Убила она моего сожителя, –