– И все-таки, Фаб, почему ты считаешь, что в Харбоне мне будет нелегко? – не выдержала она.
– Ты слабая, – просто ответил он, – мне придется носиться с тобой, как с писаной торбой.
Алесана аж открыла рот от негодования. Нет, это чувство больше похоже на обиду. Под ложечкой заныло, а глаза защипало. Ну уж нет! Захлопнув рот и вздернув подбородок, она резко встала, запахнула плащ и вышла в коридор. С проверяющими разберется как-нибудь самостоятельно, раз он такой ответственный. Поезд окончательно остановился, послышался легкий скрип открывающихся дверей и шум мужских голосов. Буквально через минуту, навстречу ей направились двое высоких магов в патрульной форме. Поравнявшись с ней, один из них вытянул руку, не давая ей пройти дальше и сказал:
– Прошу прощения, леди, вам придется показать документы.
– Седьмое купе. Там мой брат со всеми документами и багажом. Мне нехорошо, нужен свежий воздух.
Не дожидаясь какого-либо ответа, она прошла к выходу. Судя по тому, что никто ее не окликнул, внутреннее состояние с лихвой отразилось внешне. Ей вдруг стало жизненно необходимо вдохнуть глубже, чего совсем не получалось в вагоне. Ускорив шаг, она почти бегом сошла с поезда.
Прохладный ветер ударил в лицо и заиграл собранными в хвост волосами. Отдельные пряди хлестали по щекам, впитывая струйки слез. Смазав щекотание ладонью, Алесана прикусила губу. Ну как? Как он мог быть таким жестоким? Ей вдруг невыносимо захотелось кого-нибудь обнять, хотя бы даже вон того задумчивого мужчину с одним лишь кейсом вместо багажа. Он сошел с соседнего вагона и, не оглядываясь по сторонам двинулся к выходу из станции. Или вон ту женщину, выглядывающую кого-то из… Алесана выдохнула, подавшись вперед.
– Мама?..
Женщина дрогнула и наконец нашла того, кого выискивала. Мягко улыбнувшись, она направилась в ее сторону.
– О Солнечные Боги, мамочка!
Алесана бегом преодолела тот десяток шагов, что их разделял, и буквально влетела в раскрытые объятия. Она не могла поверить в это. Последний раз они виделись три месяца назад, когда их с Фабианом отпустили домой на праздник Жатвы. Всем, что касалось их обучения занимался отец и больше увидеть маму ей не удалось.
– Ох, не плачь, моя хорошая, – мама провела ладонью по ее волосам и поцеловала в макушку, – ну чего ты так горько плачешь? Я же не с могилы встала, в самом-то деле!
Упоминание могил вызвало новый поток рыданий. Ну разве могла она объяснить, что, в переполненную чашу терпения только что упала последняя капля. И уже не важно, сколько вокруг свидетелей ее слабости, что подумают люди, и как пострадает гордость. Алесана не могла остановиться, опустошая душу на мамино плечо.
– Лесанька, что-то случилось? Расскажешь?
– Ничего… просто накопилось… все как-то, – всхлипывала она, успокаиваясь, – И воспоминания, и Фаб, и новая школа, и папа, словно чужой, и тебя нет…
– Я