МАРАТОВ. Царское Село… Девичьи мечты – все кончалось в нестерпимой боли под пьяное пыхтенье бывшего каторжника Петьки Ермакова.
ЮРОВСКИЙ. Всех, всех доколол. Понятно? Потом наверх пошел в их комнату и кровь с рук их наволочкой вытер.
МАРАТОВ. Но мы запомним: «живы оказались и Ермакову пришлось докалывать…» А ведь сказал: проверили пульсы!
ЮРОВСКИЙ. Да, маненько ошиблись.
МАРАТОВ. Конечно! Какая могла быть проверка, в дыму, ужасе – среди луж крови! Вы только одного хотели – закончить!
ЮРОВСКИЙ. К чему клонишь?
МАРАТОВ. Так что Ермаков мог и не доколоть в этом безумии. А если к тому же кто-то из защищенных бриллиантами попросту потерял сознание от боли или от ужаса, увидев как убивают отца и мать. И вы их уложили в грузовик живыми вместе с мертвецами?
Юровский молчит.
Я все думаю: в грузовике-то наверняка были не дострелянные.
ЮРОВСКИЙ. Ты сумасшедший.
МАРАТОВ. Справедливо. Жаль только, что единственный нормальный – это сумасшедший я. Как по дороге перекладывали трупы с грузовика на телеги – пропускаю. Итак, в конце концов, вы привезли трупы к безымянной шахте. Дальше!
ЮРОВСКИЙ. Выбрали ее заранее. Когда-то там искали золото… Это была наполненная водой шахта посреди глухого непроходимого леса. Сбросили трупы в шахту и гранатами закидали. Наконец-то! Закончили! А утром, милчеловек, узнаю от чекистов, что в деревне близлежащей – Коптяки – только и разговаривают о трупах в шахте! Тайного захоронения не получилось. Пришлось опять! Перезахоранивать! Прокляли все, но вернулись к шахте.
МАРАТОВ. Дальше.
ЮРОВСКИЙ. Оцепили местность, и матрос Ваганов начал вытаскивать их. И тут я понял большую нашу оплошность. Там в холодной воде они сохранялись как в леднике. Вода смыла кровь и они лежали у шахты как живые. У девушек румянец появился. Если бы нашли их белые! (кричит) Вот они – готовые святые мощи! Сложили мы их опять в грузовик и опять поехали. Устали до смерти, плана никакого. Думаю, может, еще на какую шахту заброшенную набредем. И тут грузовик застрял в болотистой земле. Встал на лесной дороге – хоть плачь! Решили сжечь их! Послали в город за бензином. Сожгли двоих, и поняли – бензина не хватит, да и времени. Белые у города! Но пока они горели пока буксовал грузовик – смотрю – под грузовиком образовалась приличная яма. Тут меня осенило! Углубили мы яму лопатами до черной торфяной болотной жижи. Получилась могила!
Облили лица серной кислотой, изуродовали до неузнаваемости. И сложили их всех в эту яму в болотистую грязь. И забросали землей. А потом… Там недалеко железная дорога. Взяли оттуда старые шпалы и настелили их сверху. Проехали по ним раза два-три на грузовике. И могила стала частью проезжей лесной дороги, а шпалы стали вроде мостика над болотцем на дороге. Так что ни белые, ни серые, никто не нашел и найдет. Ермаков потом сфотографировался на ней – для памяти. Отличная могила! На проезжей дороге в болотной трясине, без креста