Машка поглядывала на меня с сожалением, торопливо отводя взгляд, лишь только я поворачивалась к ней. Наверное, ей все чаще приходила в голову мысль, которая и меня не раз посещала: Пашка не хочет, чтобы его нашли, то есть вовсе не стремится к встрече со мной. То, что он упорно молчал все эти годы, тому подтверждение. Предположим, он не мог приехать или сообщить свой адрес из-за своих неприятностей, но пару писем отправить был вполне способен.
Не знаю, чего больше было в этих поисках, любви или ослиного упрямства, но каждый вечер все повторялось. В пятницу Машка вдруг сказала, когда мы шли из одного бара в другой:
– Он что-то выбросил.
– Кто? – не поняла я.
– Дядька, которого убили. Он что-то выбросил в кусты, помнишь? Он не хотел, чтобы эти типы нашли эту вещь. Я все думала, думала и решила: ее они и искали. Оттого и сожгли дом. Он им ее не отдал, а они были уверены, что вещь где-то здесь, при нем то есть. Вот и сожгли.
– Он мог ее закопать, к примеру.
– Ага, мог… Только ведь мы с тобой знаем: он ее не закапывал. Она валяется где-то в кустах.
– Ее могли найти пожарные или следователи, что более вероятно. Труп со следами насильственной смерти, значит, они просто обязаны были все вокруг как следует осмотреть.
– Возможно, и нашли. Но сдается мне, она до сих пор там лежит.
– Что, по-твоему, это может быть?
– Понятия не имею. Давай махнем туда и поищем.
– Не стоит нам там появляться.
– Мы можем сойти на соседней станции и к дому идти пешком. У нас есть карта. Ну, так что?
Разумеется, мы поехали. Потом шли вдоль железной дороги до переезда, оттуда к дому, точнее, к тому, что от него осталось. Осталось немного. Почерневший кирпич фундамента и груда мусора. Пожухлая трава вокруг и обгорелые, с желтой листвой ветки ближайших деревьев завершали безрадостную картину. Мы сразу же направились к кустам. Что, собственно, мы ожидали найти, мы и сами не представляли, и потратили много времени, ползая по земле. Обшарили, кажется, все. И ничего не нашли.
– Значит, ментам повезло, – вздохнула Машка.
Я потерла исцарапанное предплечье, подняла голову и… увидела кассету. Обыкновенную кассету для видеокамеры, которая застряла между веткой кустарника примерно в метре от земли. Я взяла кассету и протянула Машке.
– Как думаешь, это то, что мы ищем?
– Похоже, что так, – улыбнулась она. Ее радость была мне не очень-то понятна, но я тоже улыбнулась. – Не думаю, что кассеты произрастают на деревьях, так что повезло все-таки нам, а не ментам.
Везение тоже представлялось мне сомнительным. Машка на всякий случай еще раз все кругом тщательно осмотрела, и мы сошлись во мнении, что ничего здесь больше не найдем. Той же дорогой мы шли к электричке, кассета лежала у меня в сумке, а Машка гадала, что на ней может быть.
– Что-нибудь скверное, – хмурилась я. – Из-за нее человека убили.
– Так хочется посмотреть… А тебе? – забегая вперед, спросила Машка.
Я пожала плечами.
– Иногда