– Леди ничего не носят под камизами, – уверяла монахиня.
– Ничего? – поразилась Ронуин.
– Юбки всё спрячут, Ронуин. Так принято у знатных леди.
– Но это неприлично! – возмутилась племянница.
Губы Гуинллиан дрогнули, но она все же сдержала улыбку. Весьма строгие взгляды для девушки, прожившей десять лет среди грубых воинов. Не будь племянница столь воинственной, аббатиса посчитала бы, что когда-нибудь она сможет управлять аббатством. Но Ронуин по-прежнему проводила по нескольку часов в седле, пуская коня в головокружительный галоп, так что привратница едва не падала в обморок при виде столь рискованных маневров.
Двадцатого марта Гуинллиан пышно отметила праздник Святого Катберта, бывшего когда-то епископом в Линдифарне, чей ноготь в золотом реликварии теперь занял почетное место на алтаре. Говорили, будто он излечивает множество не слишком серьезных болезней, так что никаких особенных чудес не ожидали. Однако богомольцы все же наводнили аббатство, спеша прикоснуться к священной реликвии. Сундуки аббатства медленно, но неуклонно пополнялись.
Настало первое апреля, а вместе с ним и шестнадцатилетие Ронуин. Верный своему слову, Ллуэлин ап-Граффид прибыл за дочерью и увидел, что, хотя держится Ронуин с холодным высокомерием, манеры ее безупречны. Пораженный невероятной метаморфозой, он тем не менее возмутился, узнав, какое количество багажа ему придется везти с собой, но смирился с этим, выслушав строгую тираду сестры. Что он мог возразить – ведь из мальчишки-сорванца Ронуин превратилась в прелестную юную даму. Волосы его дочери успели отрасти и теперь, расчесанные на прямой пробор и перехваченные серебряной лентой, ниспадали на плечи. Грудь тоже казалась пышнее, что, по мнению отца, вовсе не мешало. Мужчинам это нравится. Она избавилась от стремительного шага и грациозно скользила по полу. Руки, привыкшие к луку и мечу, стали нежными, а длинные пальцы медленно перебирали струны мандолы. Мелодичным голоском Ронуин напевала любовную песню. Ничего не скажешь – англичанам будет трудно найти недостатки в его дочери!
– Ты сотворила чудо, Гуинллиан, – шепнул принц сестре.
– Да, – надменно усмехнулась она. – Согласись, ты не зря потратил деньги. Однако по чести сказать, братец, не будь Ронуин так умна и сообразительна, я ничего бы не добилась. И ты должен благодарить воинов Ситрола, внушивших ей понятие чести и долга.
– И превративших ее в грубого вояку, – проворчал принц, – что стоило мне целого состояния. Меня так и подмывало предать огню Ситрол.
– Не нужно винить других в собственных ошибках, Ллуэлин, – наставительно заметила аббатиса. – Забудь о неприятностях и вези дочь к жениху. Однако помни, что ты путешествуешь не с парнишкой, а с дамой.
Утром второго апреля вещи Ронуин погрузили на крепкую телегу. Она едва ли не со слезами попрощалась с сестрами, особо поблагодарив тех, кто щедро делился с ней своими знаниями.
– Помни,