– Да, скандальная слава – крайне неприятная вещь, сэр.
– С другой стороны, платить Джасу Уотербери две тысячи фунтов мне совершенно не хочется.
– Сочувствую вам в вашей дилемме, сэр.
– Но вы, может быть, придумали какой-нибудь потрясающий способ, как перехитрить Джаса, чтобы он до могилы ежедневно посыпал свою масляную голову пеплом? Как вы собираетесь с ним говорить, когда он явится сюда?
– Я собираюсь воззвать к его здравому смыслу, сэр.
Сердце у меня похолодело. Наверно, я слишком привык, что Дживс мановением волшебной палочки развеивает по воздуху самые опасные кризисы, и ожидал от него, что он, если что, всегда вынет из шляпы чудесное решение, и никаких хлопот. Однако в то утро, хотя вообще я до завтрака не слишком хорошо соображаю, мне было ясно, что намерение Дживса нипочем, выражаясь словами Джаса Уотербери, не пройдет у публики на ура. Станет он слушать рассуждения о здравом смысле, как бы не так. Чтобы в чем-то убедить этого короля мошенников, нужен кастет и чулок с мокрым песком, а не здравый смысл. В тоне, которым я спросил Дживса, неужели он не мог придумать ничего получше, прозвучал скрытый упрек.
– Вы невысокого мнения о таком плане действий, сэр?
– Знаете, я бы не хотел ранить ваши чувства…
– Ну что вы, сэр.
– …но я бы не назвал это вершиной вашей творческой мысли.
– Мне очень жаль, сэр, но тем не менее…
В этот миг заголосил дверной звонок. Я с яичницей на губах вскочил из-за стола и оглянулся на Дживса. Не поручусь, что глаза у меня при этом вылезли вон из орбит, но вполне может быть, что и так, у меня было такое чувство, будто в квартире взорвалась добрая унция тринитротолуола.
– Пришел!
– По всей видимости, да, сэр.
– Я просто не в состоянии с ним общаться в такую рань.
– Ваши чувства вполне понятны, сэр. Было бы целесообразно вам куда-нибудь скрыться, пока я буду вести переговоры. Наиболее удобным укрытием представляется пространство позади пианино.
– Вы правы, как всегда, Дживс.
Утверждать, будто за пианино оказалось так уж удобно, я бы не стал, не желая вводить читателя в заблуждение, но все-таки там я был спрятан от посторонних глаз, а это главное. И условия, позволяющие оставаться в курсе происходящих событий, тоже оказались недурны. Я услышал звук открывающейся двери, и голос Джаса Уотербери произнес:
– Привет, миляга.
– Доброе утро, сэр.
– Вустер у себя?
– Нет, сэр, он только что вышел.
– Странно. Он знал, что я должен прийти.
– Вы – мистер Уотербери?
– Я самый. Куда он подался?
– Насколько я знаю, у мистера Вустера было намерение посетить своего ростовщика, сэр.
– Что?
– Он упомянул об этом, уходя. Сказал, что надеется получить фунта два-три за часы.
– Вы смеетесь? Зачем бы он стал закладывать часы?
– Он весьма стеснен в средствах.
Последовала, как выражаются иногда, зловещая тишина. Вероятно, Джасу Уотербери потребовалось