Цифраль кричала на него, ругала и плакала от злости, пока Драккайнену наконец не удалось выщелкнуть грелку, выковырять из нее палочку прессованного угля и приложить к пляшущим на миниатюрном костерке язычкам пламени. Он подул на жар, позволяя маленьким шипящим искоркам охватить кончик вкладыша. Появилась яркая горящая точка, потом – обводка из серого пепла. Он закрыл вкладыш внутри грелки и некоторое время баюкал его в ладонях, чувствуя, как постепенно нагревается поверхность. а в пальцы болезненно возвращается жизнь. Драккайнен разместил грелку в районе солнечного сплетения, прижал ремнем. Подбросил еще несколько кусочков древесины потолще, лег на том, что осталось, и свернулся вокруг грелки, горевшей на животе, как маленькое личное солнце.
Снег, несомый ветром, начал засыпать с одной стороны вход в миниатюрную пещерку.
Он проснулся, когда было уже темно, в полной уверенности, что миновало два часа и сорок минут. От костра осталась кучка пепла, но обогреватель еще был горячим.
Цифраль истекала теплым сиянием, освещая пещеру и хлопающую на ветру полу плаща. Снег до половины засыпал вход, и будто стало теплее.
Драккайнен, трясясь, надел свою странную рубаху и обернулся килтом. Вещи немного подсохли.
– Слушай, ты светишься…
– Знаю! – рявкнула она.
– Я о том, нормальный ли это свет? Другие тоже видят или только я?
– Не знаю, – она пожала плечиками. Приподняла ладошкой одну светящуюся грудь и критически ее осмотрела, затем облетела крохотную пещеру.
– Я отбрасываю тень, – заявила. – Но это ничего не значит.
– Посвети-ка мне сюда, – ворчливо попросил Вуко, развязывая свой узелок. – Мне бы соорудить какие-нибудь онучи. Эти тапочки начинают разваливаться.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хуже, чем выгляжу, – прорычал он. – Я ослаб, да еще больно, как черт знает что. И, кажется, мне никогда не было так холодно. Ну, может, кроме как пару часов назад. Выживу. Пока.
Он собрал чуть теплый уголь, растер в ладонях и измазал выступающие части лица: нос, лоб, скулы и подбородок. Окрутил ноги кусками тряпок и зашнуровал мокасины. Защелкнул клипсу обогревателя на краю килта и зафиксировал его на высоте солнечного сплетения. Сложил и спрятал нож, собрал мелочовку в узелок, после чего осмотрел оба экземпляра трофейного оружия.
– Свекольные ножи, а не оружие, – проворчал зло. – У обоих слишком тяжелая рукоять, потому они так любят ими крутить… Jebem ti duszu, как же не хочется работать… Ладно, идем. По траверсу вдоль склона, прямо к левому флангу форта. Девушки вперед. И лучше не отсвечивай.
Набросил влажный плащ, так, чтобы тот сложился в подобие капюшона, и препоясал его. Вьюга продолжалась. Он шел, наклонившись, держа одну руку на скале и пытаясь высмотреть хоть что-то в ревущей, бьющей снегом тьме.
«Просто проскользнуть рядом с фортом, – подумал он. – Что вам за охота торчать во дворе, никто не придет. Холодно, как не знаю где, еще снег… А в комнате – огонь, пиво, ужин, спать тянет».
Поскользнувшись