– Нет. Я, знаешь, только поздно и по любви.
Аннабел смеется.
– Ну, говорят, больно. Я, правда, в двенадцать лет тоже не пробовала, хотя модно у нас было – у вас было? – у нас девчонки по взрослым мужикам убивались, считалось – супершик! Но говорили, что больно. Поэтому-то маленькие девочки и не любят, на самом деле, взрослых мужиков; только так, хорохорятся. А мне, кстати, всегда этих мужиков было жалко: ему тоже неприятно, наверное, – если что, тюрьма светит, так мало этого, девчонка еще и хнычет, говорит – больно, больно. А он же не зверь какой, он ее ласково. А она – больно, больно…
– Разрабатывала бы пизду.
От хохота Аннабел давится куском, роняет коробочку с сычуань-тянь, пачкает липким соусом коленки в цветных штанишках. Ну, давай!
– А как же снимают их? Или как раз хотят, чтобы на бионе совсем больно было?
Аннабел утирает слезы и по одному собирает куски курицы обратно в коробку, двумя пальцами каждый держа, как дохлую какую-нибудь пакость, вытирает пальцы о скромный детский топик с отложным воротничком.
– Кого снимают?
– Ну, настоящих. Детское порно.
Смотрит недоуменно.
– Лесс! Окстись! Ты же взрослая девка, в чилли попой двигаешь, а говоришь, как будто тебе, ну… – (прыскает), – двенадцать лет! Дорогая, нет такой вещи – детское порно! Детское порно – это мы! Студия Underage of Innocense – это детское порно! На наших сетах ведь не пишут, что тебе двадцать семь!
– Так они же все равно знают, что морф!
– Лесси! Но они же про это – за-бы-ва-ют! Я тоже, знаешь, думала, когда смотрела старое порно, вижуалы, ну, ты поняла; я думала – господи! Да какой же вот это – аматюр? У них же даже свет поставлен, и все бабы в одинаковом белье! Я Хави сказала: кто же в это верил? A он мне объяснил – это, говорит, дорогая, и есть порно: человек знает, что постановка, но делает вид, что не знает. Представляет себе, как будто настоящее. Он, говорит, смотрит не нашу с тобой еблю, а ту еблю, которую он воображает, глядя на нашу еблю. В ней тоже мы с тобой, только по-настоящему. Ты теперь, говорит, понимаешь, что для порно значило – бион? Это же счастье было, революция! Первые сеты стоили – по сорок, по пятьдесят азов штука! А просто старый вижуал – пять! А покупали – сеты!
– Чтобы чувствовать, что – по настоящему?
– Да!
– Фу.
– Здрасьте – фу! Нашлась цаца ванильная. Ты не «фу», а понимаешь, почему сейчас трудно актрис искать? Раньше, Хави говорит, брали любую блядь и ставили – лишь бы глаза закатывала и стонала. Говорит, они все сухие были, мужик член мазал, чтоб войти. Потому что – вижуал, дерьмо, фальшивка. Как кино добионное было – дерьмо. И их голливудские актеры почти никто не смогли на бион работать, эпоха сменилась, не было звезд! И с порно то же произошло. Поэтому есть мы.
– Но